Гриффиндор сощурился. Без предупреждения запустил пальцы в волосы юнца, взлохматив их и пригнув его голову вниз. Мордред засмеялся, стараясь отодрать от себя его руку.
- Теряешь форму, Годрик, – весело прокомментировал Артур. – Хотя я понимаю, да, на таких пирожках, как печет твоя жена, я бы, наверное, тоже...
- Давайте я позову Мерлина, сир, и он нам скажет, сколько килограммов вы набрали? – растянул губы в улыбке рыцарь, борясь с Мордредом. Рыцари, бывшие на тренировке, новым смехом поддержали шутку.
- Не зарывайтесь, сэр Годрик, – пригрозил ему Экскалибуром король. Но маг проказливо хмыкнул, отпуская Мордреда. Тот отлетел от него, взлохмаченный, запыхавшийся и весь от пяток до макушки веселый.
- А что, боитесь поколебать свой авторитет? Конечно, какие ваши годы, сир. В молодости вы были лучшим воином Камелота, но сейчас уже, наверное, стоит провести новый конкурс на это звание.
- Молодости? Сколько, по-твоему, мне лет?
- Сто пятьдесят девять? Я из вежливости убавляю, Ваше Величество.
- Ну, держись!
Артур показательно крутанул меч и жестом позвал сразиться. Довольный, что распалил его, Годрик подмигнул Мордреду:
- Ну как, братишка, пойдешь справа? Выдержите нас двоих, милорд? Мы будем не сильно налегать.
- Два внеочередных дозора подряд, Годрик, ты уже заработал, – хмыкнул король.
Возбужденные боем, распаленные весельем рыцари рассеялись вокруг, уже делая ставки. Февраль склонял голову перед мартом, и уже весеннее солнце сверкало на кольчуге воинов. Мужской смех рокотал на поле, мечи лязгнули, встречаясь. И Годрик с Мордредом вместе атаковали Артура.
Они сражались больше для удовольствия, чем для победы. Иначе бы Мордред в первые пять минут оказался бы на траве, а Годрик...ну, может, через полчаса? Мечи звенели, друзья перебрасывались шутками, подначивая друг друга. Наконец Мордред совершил грубую ошибку и упал на траву, сбитый с ног.
- Не бойтесь, я не дам вам заскучать, – крикнул Гриффиндор.
- Не помешаю? – вдруг лихо пристроился к ним Гвейн на стороне Годрика. Вот тут Артур уже перестал беспечно улыбаться, так как Гвейн любил играть опасно и в полную силу.
- Нет, Гвейн, это нечестно, – Теодор ловко пристроился на стороне короля, и они вдвоем стали теснить друзей к площади. – Ты только с обеда, а мы голодные.
- А, так это вот кому надо килограммы убавлять, – хмыкнул король.
- Это где ты успел пообедать? – поинтересовался Годрик. Гвейн, не ослабляя ударов, мечтательно протянул:
- Она была блондинка...
- Поберегись! – гулко крикнул Персиваль и пристроился сбоку. С другого налегли Леон и Элиан. Другие рыцари тоже разбились в кучки, устроив сражения. В итоге из этих кучек кто-то выбывал, а в конце и вовсе оставались только двое. Кто бы сомневался, что в первой останутся Артур и Гвейн, двое вечных соперников. Наконец они оба по молчаливому согласию остановили мечи, тяжело дыша и глядя друг на друга с упрямыми улыбками. Рыцари подняли одобрительный гул.
- Так, все, – запыхавшись, объявил король. – На сегодня тренировка закончена, все свободны. Кто в патруль, кто в дозор, кто домой, Годрик, ты идешь туда.
- Почему?
- А потому что там твоя жена почему-то стоит. Тебя, видимо, дожидается.
Гриффиндор развернулся и увидел, что Пенелопа и правда стояла на площади, наблюдая за рыцарями. На ней был ее темно-рыжий плащ, который не скрывал очень большой живот, а волосы были заплетены в толстую косу, потому что она уставала от них сейчас. Годрик зашагал на площадь и вскоре приблизился к жене.
- Ты куда собралась? – спросил он. – Гаюс же сказал, лучше сидеть дома эти дни. А я сейчас в патруль уйду, тебя кто домой проводит?
- Я не капуста, чтоб меня катить нужно было, – поджала губы Пен. – Сама докачусь. Или беременность мне память отшибла, я адрес не вспомню?
Годрик вздохнул. До беременности Пуффендуй не была обидчивой.
- Иди домой, – терпеливо повторил он. – Если что-то случится...а случиться может прямо сегодня...ты будешь уже на месте, а Гаюсу дойти недалеко, и бабка-повитуха твоя соседка, а не королевская...
- И вообще дышать свежим воздухом вредно, – упрямо закончила Пенелопа и вытащила из-под плаща корзинку с чем-то горячим, накрытым тряпицей. – Я не планирую путешествие, я всего лишь хочу размять ноги. Это тебе в патруль, там и на товарищей хватит. Только, пожалуйста, сначала помойся.
И она развернулась, направляясь в замок. Видимо, хотела повидаться с королевой. Гриффиндор не стал разражаться речью на тему осторожности. Все потому, что когда у его беременной жены появлялось такое настроение, она почему-то переставала его слушать и делала то, чего Пенелопа Пуффендуй практически никогда не делала – злилась. Сначала Годрик злился в ответ, но потом как-то понял, что это не так работает, и стал просто уходить. И все равно делать все по-своему. Пришедшая в себя Пен либо соглашалась с ним, либо просто, как раньше, спокойно обсуждала с ним вопрос.
Только вот сейчас у него не было на это времени, ему нужно было в патруль. Оставалось надеяться, что в случае чего бабка-повитуха сможет бегать так же быстро, как и Гаюс.
- ...А потом выяснилось, что это их ребенок, понимаешь? – закончила рассказ о прочитанной книжке Гвиневра. – Ну, конечно, все случилось из-за вина, но получается, что она забеременела, они друг друга не запомнили, а потом поженились, и он ее ревновал из-за якобы нагулянного ребенка. Его ребенка! Там, конечно, все закончилось хорошо, но мне жалко Филумену и мать Памфила. Обе получили ни за что. А он якобы благородный такой. (1)
Пенелопа кивала, заинтересованно слушая. Это была не первая книга, о которой королева рассказывала подруге. Даже сейчас, когда Пен уже не могла быть ее служанкой, они частенько виделись и разговаривали обо всем, как в старые времена. Пуффендуй смотрела в глаза Гвиневре во время ее рассказа, но тут вдруг в какой-то момент опустила взгляд и словно приросла к стулу.
Ее ладони лежали на коленке. И среди пальцев гуляли огоньки, которые она так часто раньше зажигала сестре. Единственное, что ее спасло – столешница, закрывавшая от королевы ее руки.
Пен похолодела от страха. Она ведь не произносила заклинаний и не будила магию. Она постаралась незаметно убрать огоньки, но они словно существовали независимо от нее. В середине беременности у нее случались всплески магии, но они уже давно прошли. Почему сейчас?
На это был только один ответ. Что ж, она даже как-то не сомневалась. Забеременев, Пен отчасти поняла мужа с его несдержанностью, которой он порой обижал людей. Она уже пожалела о том, в каком тоне с ним разговаривала, да и обо всех этих нелепых перепадах настроения, после которых она просто тыкалась ему в шею лохматой рыжей макушкой и смущенно улыбалась. А теперь он еще и оказался прав – магия почувствовала роды раньше нее. Живот у нее болел с утра, но она не поняла, что сегодня тот самый день.
Вот только как ей теперь выбраться из переполненного людьми замка с неконтролируемой магией?
“Так, – выдохнула Пенелопа, – спокойно. Главное, дети должны рождаться в спокойствии. Остальное не так важно.”
- Мне пора, – виновато улыбнулась она подруге. Увлеченное выражение лица той тут же сменилось на тоскливое. – Мне и врач, и муж советовали сидеть дома. Так что лучше я и правда пойду.
- Тебя проводить? – Гвиневра поднялась и подала ей руку, помогая встать.
- Нет-нет, я сама, все хорошо, – наверное, слишком быстро ответила Пенелопа. – У вас много дел, а я еще хочу ходить сама, пока могу.
- Осторожней на ступеньках, – очень серьезно попросила королева.
Пуффендуй спрятала руки под плащом и символически качнулась в недокниксене. Полноценный она сейчас ни за что бы не сделала. Оказавшись в коридоре, она выдохнула, стараясь мыслить спокойно. Вытащила руки и не увидела на них огоньков. Не успела она удивиться, как спину вдруг скрутило так, что спутать ни с чем было невозможно. Пен сжалась в алькове, пережидая, когда боль перейдет в живот, а оттуда вниз и исчезнет. И вдруг ваза напротив нее с треском разлетелась на куски.