Он молча сделал шаг в сторону и не отрывал грозного настороженного взгляда от девушки, пока та проходила в спальню и закрывала ставни на окнах. Коринн скинула на пол видавшую виды сумку, устало опустилась на кровать и посадила рядом мальчика. Тот предпочел не уползать далеко от матери и смотрел из-под ее рук на мужчину с той же настороженностью, с которой на них смотрел хозяин дома. Салазар встал рядом с кроватью в ожидании объяснений.
- Ты сказала, это мой сын?.. – произнес он, не веря в эти слова.
Коринн кивнула, потерев лицо ладонью.
- Это причина, по которой я ушла из Камелота. Когда мы прощались, я была на третьем месяце. А в то время я спала только с тобой.
Салазар хмуро взглянул на ребенка. Он плохо разбирался в детских возрастах, но походы в гости к Гриффиндорам сделали свое дело. Этому мальчику явно было не четыре месяца, в лучшем случае – в три раза больше. У него были жидкие светлые волосы, гораздо светлее, чем пушок на макушках близнецов – те грозили стать либо рыжими, как мать, либо шатенами, как отец. А у этого ребенка, видимо, были белокурые...как у Слизерина. Поняв это, маг даже вздрогнул. Глаза мальчика сложно было разглядеть, но цвет их не был зеленым, скорее – серым. И сама форма глаз была похожа на глаза Коринн, а вот нос... Сэл всегда считал, что все дети на одно лицо, но сейчас мог бы поклясться, что у этого ребенка его нос.
- И? – сухо потребовал продолжения маг, снова поднимая глаза на девушку.
- Ну, – пожала плечами Коринн, – во-первых, я совершенно не хотела для своего ребенка той жизни, которая была у меня. А во-вторых, ты же помнишь, как мой папаша относился к идее моего замужества. Этот параноик спал и видел, как все вокруг охотятся за его вонючим трактиром. Если бы он узнал, что я нагуляла ребенка, он бы меня убил на месте... Или заставил бы убить сына, если не в утробе, то после родов. И житья бы мне не было, отец бы постарался, чтобы я больше не увидела ни одного мужчину. Я не могла остаться в городе или в деревнях под ним. В остальном была правда – я хотела найти хорошую работу в хорошем месте и жить по-другому.
- Нашла?
- Не совсем... – Коринн помолчала, отвлекшись, потому что сын вскарабкался к ней на колени. Она погладила его и сцепила руки на его спинке. – Я ушла в Карлеон, где жила одна моя знакомая. Одно время я работала на кухне в поместье у одного рыцаря. Но роды начались за месяц до положенного срока, и я не успела купить тот уголок, где хотела жить и на который копила. Пришлось жить у этой знакомой. И тут начались странности.
- Обычно они и начинаются после родов, знаешь, – иронично хмыкнул Салазар, скрестив руки на груди и опершись спиной о стену.
- А ты не говори о том, чего не знаешь, – фыркнула Коринн.
- Но ведь я мужчина, лапочка. Мне это знать не дано будет никогда.
- Значит, прояви деликатность. Надеюсь, она-то тебе доступна?
Слизерин растянул губы в фальшиво-вежливой улыбке и шутливо поклонился. Это был самый лучший способ скрывать эмоции – улыбаться. Коринн перестала сверлить его взглядом и продолжила говорить.
- Недоношенные дети почти всегда не такие, как рожденные после девяти месяцев. Повивальная бабка сказала, что мой ребенок долго не протянет, что не сможет дышать и брать молоко. Но...он смог, чего ни бабка, ни моя подруга, родившая двоих, не поняли. Я не обратила внимания, но потом...
- Потом у ребенка появился блеск в глазах, – продолжил Салазар, перечисляя то, что уже начали выделывать иногда дети Гриффиндоров, – он стал зажигать огоньки в воздухе, поднимать предметы и двигать их?
Коринн кивнула.
- Сейчас я уже могу сказать ему, что это нехорошо и он должен перестать что-то делать, но иногда магия просто...следует за его эмоциями, он не может их контролировать.
- Из-за этого ты вернулась?
- Да. Моя подруга приняла странности моего сына, пока их можно было скрывать, но потом стало сложнее, и... Она сказала, что при всем уважении не может рисковать безопасностью своей семьи и своих детей. А потом какой-то сосед увидел, как Оливер что-то сделал, кажется, он случайно прожег столб у забора... И мне пришлось бежать.
- Люди не успели ему ничего сделать?
Слизерин спросил это с первой эмоцией, которую испытал к мальчугану. Но она была не от проснувшейся любви или привязанности, или гордости, или что там еще постоянно заставляет Годрика скакать горным козлом рядом с колыбелью. Нет, просто он знал, как это, когда противные соседи видят больше, чем нужно, и в итоге против тебя ополчаются все. Что ж, ему самому хотя бы было в то время уже около двадцати четырех лет. И слава небу, у него были Гриффиндор и его мать. А что было бы с этим малышом, если бы не Коринн? Разъяренная толпа, ненавидящая магию, просто разорвала бы на кусочки невинного ребенка.
Его ребенка.
Коринн покачала головой.
- Нет, не успели. Мы сбежали. Добраться до Камелота было сложно, не представляешь, как... Когда у тебя на руках маг, не владеющий своими силами, проще быть сверкающим оленем, выскочившим в открытое поле к огромной охоте.
- И почему ты пришла именно в Камелот? Есть же другие места...
- Потому что в Карлеоне официально магия не запрещена, и все равно там ни черта не безопасней, чем в Камелоте. В других королевствах явно не лучше. А здесь...здесь у меня есть, к кому обратиться.
Они встретились взглядами. Коринн смотрела без раздражения, без возмущения, без злости, она просила о помощи. Сэл все еще не мог привыкнуть к ее новому взгляду, к новому выражению лица, к тому, как устало, но уверенно ее руки обнимали ее сына – так, как никогда не обнимали любовника.
- Ты же терпеть не могла детей, – сощурившись, спросил Салазар в наступившем молчании. – Ты же называла их выродками и зарекалась когда-нибудь беременеть?
Коринн первый раз улыбнулась. Ее сын, видимо, наконец поняв, что здесь не страшно, слез с колен матери и пополз к подушке. Бухнулся на нее головкой, улыбнулся и позвал:
- Мама...
Сэл снова вздрогнул, услышав тонкий лепет ребенка.
- Если он нагадит, ты купишь мне новую кровать за свои деньги.
- Ты же можешь все почистить магией, – насмешливо изогнула бровь Коринн.
- Могу. А вот прикасаться потом к этой кровати – больше нет.
- А ты не изменился, – снова улыбнулась девушка, взлохматив волосы сына. – Да, я терпеть не могла детей. Да и за что мне было их любить? За то, что они швырялись гнилыми овощами мне в окна или мазали мне дегтем ворота? Им-то какое дело было до того, сколько мужчин в моей постели... Я сначала в ужас пришла, когда поняла, что беременна.
- Почему ты тогда от него не избавилась? – спокойно поинтересовался Салазар. – Есть же много всяких трав, чтоб убрать беременность. Ну или уже после родов.
Коринн взглянула на него исподлобья, как на недоразвитого идиота.
- Потому что нормальные матери так не делают.
- Почему?
- Слизерин, не все женщины такие, как твоя мать, – вздохнула девушка. Мужчина сразу напрягся. – Обычно матери любят своих детей, даже если те и приносят кучу неприятностей. Признаю, с Оливером мне было очень сложно, но...это, пожалуй, того стоило.
Где-то он уже это слышал. Слизерин отлепился от стены, ушел на кухню, долил в оставленный кубок вина, и вернулся с ним в спальню. Коринн в это время взяла сына на руки, спуская его на пол.
- Давай-ка мы уйдем с постели, а? – приговаривала она, усаживая мальчика на ковре, который отличал этот дом от домов обычных горожан, потому что у хозяина были дворянские деньги. – А то папа нас наругает, если мы испачкаем ее.
Слух резануло это “папа”. Салазар скривился, отпив вина и глядя на ребенка. Он поискал в себе проблески чувств, неземной любви или хоть какого-то желания продолжать смотреть на мальчика. Но ничего не было. Абсолютно ничего. Ему было все равно, научился ли этот головастик ходить или говорить, ему было все равно, если он больше его никогда не увидит. Некстати вспомнился собственный отец и болезненно прощебетала что-то совесть. Но ведь его отец был с ним с самого рождения, верно? Может, у мужчин это так и получается? Хотя...казалось, если бы к Гриффиндору пришла сейчас одна из его бывших пассий и сказала, что однажды он промахнулся и теперь она держит на руках его ребенка – он бы и тогда влюбился в этого ребенка, зарядившись радостью, гордостью и прочими непонятными чувствами. Так что...есть ли сейчас оправдание спокойствию и безразличию в душе Салазара?