Это был небольшой узорный ларец красивой работы. Королева провела пальцами по крышке, где на черной полосе были выгравированы ее инициалы. Синяя лента крепила к ларцу записку, в которой ее тетушка, как обычно, в строгих, но сердечных выражениях передавала ей привет. Кандида легко улыбнулась...а потом нахмурилась.
Она осторожно взяла ларец и, придерживая крышку, приподняла так, чтобы осмотреть дно и торцы. И все поняла, тут же поставив ларец на стол.
Моргана совсем спятила, если считала ее такой дурочкой. Хотела, чтобы Кандида открыла ларец и напоролась, наверняка, на какое-нибудь страшное заклятье. Вот только если бы ларец и вправду прислала Аннис, то он бы пересек расстояние, замотанный в дорогие мягкие ткани и уложенный в ящик с соломой, так что ни один уголок бы не обзавелся царапиной и уж тем более грязью. А этот ларец везли в руках, по пыльной и грязной от дождей дороге, и не пряча от случайных мимолетных ударов об седло, поводья, сумку, ножны и все, что могло стукнуть и оставить небольшие, почти незаметные следы.
Кандида прикрыла глаза, запирая ларец собственной магией. И тут ее пронзило осознание.
Если Моргана знает, что Кандида волшебница, то единственный, кто мог ей об этом рассказать – это Мордред. А если он рассказал Пендрагон о Кандиде...
- Платье! – вдруг резко приказала королева, засовывая ларец в шкафчик. – И плащ, быстро!
Она ворвалась в дом друзей как раз вовремя – Гриффиндор уже с любопытством рассматривал точно такой же ларец.
- Стой! – крикнула Кандида, и маг ошарашенно повернулся к ней. Королева почти захлопнула дверь, но вспомнила, что в доме дети, прикрыла ее тише и развернулась.
- Какие черти за вами гнались? – выдохнул Годрик.
- Это вепрь!
Кандида шагнула ближе и выхватила у него ларец, накладывая запечатывающее заклинание. На этом ларце тоже была записка, которая сообщала, что этот подарок был прислан самой Когтевран. Она громко фыркнула, покачав головой.
- Только не говори, что собирался его открыть.
- Но разве... – недоуменно хлопнул ресницами Годрик.
- Это не от меня, болван!
Гриффиндор обиженно насупился, причем так смешно, что будь ситуация менее серьезной, Кандида бы расхохоталась.
- Почерк ваш, – пробурчал рыцарь. – И цвета ваши. И качество подходящей дороговизны…
- И абсолютно никакой логики! – отрезала королева. – Я бы не подарила вам ларец для драгоценностей, я же знаю, что Пенелопа их не носит!
Из второй комнаты раздалось какое-то непонятное вошканье, жалобное хныканье, а затем плач. Шумно прогнулась кровать, шаги куда-то заспешили. Годрик скривился.
- Молодец, она их только успокоила! – с упреком громко прошептал он. Кандида тоже понизила голос, но тон ее остался строгим и приказным.
- Я прошу прощения. Нам нужно скорее к Слизерину. Вы только один такой ларец получили?
- Да...
- Предупреди Пуффендуй, чтобы она ни в коем случае его не открывала, и пойдем быстрее.
Годрик, к ее радости, больше ничего не стал говорить, заглянул в спальню, полную криков близнецов, коротко передал нужное жене и рванул из дома следом за королевой.
- Стой, болван! – отыгрался Гриффиндор с порога дома Слизерина, утешая свою оскорбленную гордость. Салазар удивленно поднял на них взгляд – он все еще завтракал, вытянув на скамейке свои длинные ноги. – А... – смешался рыцарь, – ты еще не... Кхм.
- Тебе приносили черный ларец? – требовательно спросила Кандида, скидывая капюшон.
Слегка опешивший от такого вторжения Слизерин молча кивнул головой на ларец, стоявший у окна. Королева тут же взяла его и сверкнула глазами, запечатывая своей магией. Едва она успела это сделать, как в дом зашел Мерлин.
Когтевран первым делом тогда забежала к нему, но он был живой и невредимый и сказал, что никаких ларцов не получал, так что она пригрозила не трогать, когда получит, и унеслась к остальным. Но теперь она видела, что с их другом точно не все в порядке. Мерлин казался худее и меньше, если только это было возможно. Он выглядел пришибленным, растерянным, даже словно испуганным.
- Ты открыл свой ларец? – в тревоге спросила Кандида. Эмрис как-то беспомощно качнул головой.
- Нет, мне он не приходил. Мне пришло кое-что другое. Сегодня ночью, когда мы вернулись из таверны.
Волшебники уселись за стол, и Мерлин, сутулясь и выглядя несчастнее всех на свете, рассказал, как ночью на него напала Джиен Канах. Услышав это имя, Когтевран смертельно побледнела, почувствовав жуткий холод внутри. Ее магия сиротливо сжалась в ней, а сердце стиснул ледяной страх. Она знала про этих существ – созданий Старой Религии, способных высосать из волшебника всю магию. Это были жуткие, отвратительные бесформенные слизняки, похожие на оживший комок грязи, которые, тем не менее, делили жизнь мага на “до” и “после”. Она знала старые байки о том, как некоторые волшебники кончали с собой, потеряв так магию, другие приноравливались жить по-другому, но больше никогда не были по-настоящему цельными и счастливыми.
Только вот эти существа были уничтожены в Великой Чистке.
Видимо, одна уцелела.
И оказалась в руках Морганы.
Кандида невольно сжала худые кулаки.
- Но ведь... – Годрик неверяще моргнул несколько раз, – можно же как-то вернуть магию? Она же не может просто исчезнуть. Вся.
- Почему? – мрачно спросил Салазар, отпив вина, оставшегося от его прерванного завтрака. – Магию высосали, осталось тело.
Мерлина передернуло.
- Но Мерлин – рожденный маг, – возразил рыцарь. – Нельзя отнять у него магию, все равно, что отнять у него его самого! Он родился с магией, они одно целое, так просто не может быть, что...
- Но оно есть, – не дал закончить Слизерин. – Оно случилось. Хочешь, верь, хочешь, нет.
- Мерлин, – позвала Когтевран. Волшебник поднял на нее глаза, и она сама едва не вздрогнула. Да, их друг был эмоциональным человеком, и она уже не раз видела его слезы, но такого беспомощного и разбитого взгляда – еще нет. Она могла только представить, как ему сейчас было холодно и пусто в своем теле. Ей очень захотелось его поддержать, но она не умела говорить проникновенно, как Пенелопа. Она сделала свой голос твердым. – Ничего еще не кончено.
- Да, – подхватил Годрик, обернувшись к Эмрису. – Мы найдем способ вернуть твою магию. Леди Кандида перевернет вверх дном библиотеку, съездит к друидам, мы с Сэлом…
- Я не это имела ввиду, – черные брови королевы остро упали к переносице. – Мерлин, я хочу сказать, что ты можешь и должен жить дальше. Ради всех нас.
- Ты – это не только твоя магия, – подтвердил рыцарь. – Это твои знания, твой характер, твоя дружба с нами. Лично нам нужен Мерлин, а не Эмрис.
Мерлин рассеянно смотрел на них. Натянуто улыбнулся.
- Только вот, – все так же мрачно вставил Салазар, явно думавший о другом, – как нам без Эмриса вступать в большую битву?
Это было похоже на ночной кошмар. Словно его выбросили голым на снега Ифтира. Было очень пусто. Тело было похоже на пустой мешок, который трудно волочить куда-то, особенно когда от тебя требуется ловкость и скорость.
Гаюс, всегда придерживавшийся мнения, что работа – лучшее лекарство от всего, пристроил Мерлина работать, так как его руки, даже без магии, все еще были руками хорошего лекаря.
Раненые пришли из Ставелла. На гарнизон напали саксы, не оставив в живых почти никого из жителей города. Этим “почти” была белокурая девушка по имени Эйра, которую спас в бою Гвейн. Он же привел ее к Мерлину. Пока маг обрабатывал ногу выжившей, он успел заметить, как друг смотрит на нее. Девушка спросила о своей семье, о вестях из Ставелла. И Гвейн даже не смог произнести фразу до конца, но Эйра поняла. Она заплакала, шокированная тем, что единственная выжила из уничтоженного города.
Гвейн вдруг присел перед ней на одно колено и, аккуратно тронув девушку за руку, очень мягко обратился к ней. Мерлин ни разу не слышал у него такого тона. Гвейн говорил с девушками дерзко и обворожительно (по крайней мере, так считал он сам). Эмрис помнил не один случай, когда к Гвейну, уже забравшемуся в седло вместе с другими рыцарями перед походом, подходила какая-нибудь очередная девица, обычно с фляжкой или стряпней. Гвейн наклонялся к ней, шептал разные неприличности, смачно целовал, брал еду и уезжал в закат. А теперь...теперь он очень осторожно всматривался в глаза этой Эйры и звучал невероятно заботливо.