Гвен подумала немного и кивнула.
- Это уже что-то вроде отбора в круг твоего общения. Кто сможет на тебя наорать – тот принят.
- Это же хорошо.
- Наверное, – Гвиневра откинула голову подальше по подушке, чтобы снова увидеть лицо мужа в обрамлении утреннего света, и, протянув ладонь, коснулась его щеки. – Господи, как все изменилось... Ты представляешь, когда-то я всерьез считала тебя высокомерным, напыщенным и жестоким свиньей.
Артур прыснул. Настолько, что выпростал руку из-под одеяла и прижал кулак ко рту, чтобы отсмеяться.
- Что, правда? – в его глазах гуляли такие любимые ей лукавые смешинки. – Я что, правда, был так плох?
- У тебя успешно получалось таковым притворяться, – ответила Гвен, наблюдая за ним. – Только не знаю, зачем.
Артур пожал плечами, все еще посмеиваясь. Птица стала чирикать громче, а в спальню с окна стала почти незаметно пробираться свежесть и прохлада.
- Возможно, я немного перегнул палку... Отец всегда говорил мне, что подданные должны видеть сильного короля. Что ни в коем случае нельзя давать им понять, что ты в чем-то сомневаешься или что ты что-то делаешь неправильно. Как скачка на лошади, всадник должен быть уверен, чтобы лошадь тоже не боялась. И, видимо, это не всегда шло на пользу.
- Твой отец ошибался во многих вещах, – спокойно сказала Гвен. – Но насчет скачки на лошади... Да, это работает, это так и есть, но короли тоже люди. И народу легче, когда он это видит. Говорю, как бывшая служанка.
- А что ты мне скажешь, как королева? – улыбнувшись, тихо спросил Артур.
Гвиневра дрогнула кончиками губ, а затем притянула его к себе в поцелуе, обнимая широкие плечи, которые своим теплом закрыли ее от прохлады, уже неплохо остудившей здешний воздух и принесшей идею снова заползти под одеяло. Видимо, сегодня май решил побыть холодным. Не страшно. В такие утра ей всегда тепло.
В дверь постучали. Они оторвались друг от друга, чтобы там, за ширмой, далеко за пределами их тихого и светлого мирка, прозвучал бодрый и ехидный голос Мерлина:
- Уже утро, господа.
К сожалению, в своей спальне они оставили еще и хорошее настроение. Потому что сразу после завтрака был назначен суд.
- Что эта девушка сделала? – поинтересовался Мерлин, сервируя стол между королевской четой. Гвиневра тоже посмотрела на мужа.
- Применила магию, – мрачно ответил тот, не отрываясь от своей тарелки. Мерлин на секунду замер, а потом спросил:
- Для чего?
- Какая разница, Мерлин, – огрызнулся Артур. Гвиневра знала, что это был один из тех случаев, в которых слова ее мужа можно было не воспринимать всерьез, потому что он сам в них не верил. – Магия под запретом.
- Да, но отчаявшиеся люди часто не думают об этом, – двусмысленно возразил слуга, и король кинул на него еще более мрачный взгляд. – Зачем этой девушке понадобилась магия?
Артур раздраженно поковырял вилкой мясо на тарелке.
- Ее отец неудачно сходил на охоту. Его почти насмерть задрал медведь, – неохотно ответил он. Гвиневра, поняв все, откинулась на спинку стула. – И девчонка где-то нашла какое-то заклинание, которое его исцелило.
- Она была ведьмой? – спросил Мерлин.
- Нет, видимо, нет, обыск ничего не нашел, кроме вырванной страницы с заклинанием.
- И ты собираешься ее казнить за это по закону?
- Мерлин, занимайся своими обязанностями слуги, а?
Парень нахмурился еще больше, но промолчал и продолжил заниматься своим делом. Гвен не стала говорить что-то сейчас. Она видела, что мужу так же не нравится эта ситуация, как и ей, и Мерлину. Но все это было так сложно...
Поев, они прошли в Тронный Зал. Бледное солнце закрыли непонятные облака, обещавшие то ли дождь, то ли просто неприятную хмарь. В любом случае, зал накрыла тень, что нисколько не улучшило ничьего настроя. Королевская чета заняла свои места, Мерлин встал чуть позади, за длинными тенями тронов. Лорды-советники, придворные и рыцари уже были здесь, переговариваясь о том, что скоро случится.
Двери открылись, и стражи ввели в зал обвиняемую. Гвен заметила, как Артур втянул в себя воздух. Ей и самой было бы легче, если бы та оказалась прямой, гордой и дерзкой. Но девчонка выглядела на свои пятнадцать даже слишком: жидкая растрепанная косичка, простая одежда, худые руки и плечи, стройная, как тростинка. Симпатичное лицо с большими глазами, налитыми слезами. В темном зале почти не было видно, но Гвен все же заметила, что щеки ее были мокрыми. Девушка заламывала руки, кусая губу.
- Ты обвиняешься в использовании магии, – произнес Артур абсолютно каменным голосом, за которым не было слышно эмоций. – Ты хочешь что-то сказать суду?
Девушка открыла рот, во все глаза глядя вперед, но комок в горле явно помешал. Она опустила голову, взяла себя в руки и снова посмотрела на своих судий.
- Ваши Величества, я... Я прошу прощения за то, что сделала. Я ни в коем случае не хотела этого...
- Ты знала, что магия карается законом, – невозмутимо возразил Артур. Девушка закивала.
- Да, я знала, и я никогда в жизни не хотела нарушать закон. Но...мой отец... – она всхлипнула и прижала ко рту мокрые от слез пальчики. – Он все, что у меня есть. Моя мама умерла, когда я была маленькой. Мой брат утонул в реке десять лет назад. Я...я должна была спасти отца, я не понимала, что делаю...
- Кто дал тебе страницу с заклинанием?
- Старуха... Я не знаю, откуда она взялась. Я хотела ее потом найти и вернуть страницу...но ее и след простыл.
Король вздохнул, сжав пальцами переносицу. Гвиневра не отрывала от него взгляда, чтобы не упустить момента, если придется сказать свое слово и остановить. Ей было жутко. Жутко от того, насколько она понимала эту девушку, ведь когда-то давно она была на ее месте, только она не совершала магии, хотя и если бы ей дали шанс, наверное, поступила бы так же. Да и Артур понимал тоже, Гвен была в этом уверена, ведь он в свое время привел в замок волшебника, когда Утер был при смерти. Только вот без толку. Магия никогда не приносила ничего хорошего в их жизни. Магия отняла у обоих отцов, магия отняла у них ту, которую оба беззаветно любили – сестру и подругу, Моргану.
- Скажи мне, как тебя зовут? – наконец обратился к девушке король, и Гвен мгновенно заметила изменившийся тон. Теперь это был тон отца, обращающегося к ребенку.
Девушка утерла слезы и снова вытянулась по струнке.
- Анна, сир.
- Анна... – Артур чуть подался вперед на троне и словил взгляд обвиняемой. – Пятнадцать лет ты была законопослушной подданной Камелота. Тебя ослепила боль, я понимаю. Но так нельзя. Магия не приносит ничего хорошего, ты же понимаешь это?
Девушка не понимала. А вот Гвен – да. Еще как. Магия спасла однажды ее отца от смертельной эпидемии. И что потом? Он погиб, обвиненный в магии же, бежав от суда, потому что суд приговорил бы его к казни.
Муж будто прочитал ее мысли. Или они просто думали в одном направлении.
- Да, сейчас твой отец жив. Но что если ему было нужно умереть от лап медведя, чтобы потом не умереть более жестокой смертью?
Анна молчала, глядя в пол. В глазах ее снова появились слезы.
- А что будет с тобой? Тебя соблазнила магия своими возможностями, и скоро я получу нового врага Камелота.
Девушка испуганно подняла взгляд и замотала головой.
- Нет! Нет, что вы, сир, я ни за что... Я никогда не собиралась... Это просто мой отец...
- Так всегда все и начинается. Ты же помнишь, что случилось с леди Морганой?
Гвен вздрогнула. И была уверена, что многие здесь – тоже. Это имя уже давно не произносилось здесь вслух.
- Магия превратила доброго и хорошего человека во врага Камелота. Ты хочешь, чтобы это произошло с тобой, Анна?
Девушка еще чаще замотала головой, обхватив себя руками. Гвиневра протянула руку через подлокотник и положила ладонь на предплечье мужа. Тот обернулся, чтобы увидеть ее взгляд. Взгляд, в котором они разделили общую боль и общие сомнения. Наконец король повернулся к девушке, и все собравшиеся смолкли, чтобы услышать приговор.