- Именно, – Артур перевернулся на спину и сонно сложил руки под затылком. – Всегда одно и то же. Всегда что-нибудь о том, какой я доблестный воин. В этом году будет еще и про то, что я хороший король.
- И только? – иронично изогнув бровь, Гвен отложила расческу на трельяж и принялась плести косу на ночь. – А вдруг какие-нибудь шуточные песни?
- Не посмеют, – буркнул мужчина.
- Уверен? Помню, в свое время я слышала про Утера столько неприличных частушек... – от таких воспоминаний Гвен не удержалась и захихикала. Артур поднял голову для красноречивого взгляда. Женщина заставила себя прекратить смеяться и вернуть серьезный тон. – Все, поняла. Ты прав, для неприличных частушек у тебя есть жена. – Она задумчиво помолчала, путаясь взглядом в черных локонах. – Нет, все-таки интересно, про что и кого будут петь в этом году? Может, там про нас с тобой споют парочку баллад?
- Единственное, что меня удивит, это если они споют песню про Мерлина, – хмыкнул Артур.
Гвен хохотнула, завязала лентой конец косы, прошлась по комнате, гася каждую свечу, и когда остались только парочка огней у кровати, села на постель. На ее губах играла лукавая улыбка.
- Ну что ж, король-зануда, – игриво сказала она, – я тебя предупредила. Завтра пойду в город и послушаю, о чем нынче поют барды. И если услышу хоть одну неприличную частушку...
- То что?
- То... – Гвиневра подползла к подушкам. – Будешь кукарекать в ночь Круэля с самой высокой башни замка.
Артур хохотнул.
- Его Величество король будет кукарекать с башни собственного дворца, – мрачно произнес он и цокнул языком. – Никакой оригинальности, миледи.
- Зато действенно, милорд, – невозмутимо ответила Гвен, нависая над мужем. – Сразу повод будет для сто-ольких частушек...
- Ладно-ладно, – улыбнулся Артур, принимая игру. – Только возьми с собой рыцарей, а то как я узнаю, что ты не блефуешь. А что я получу, если ты не услышишь этих частушек?
- Тогда... – Гвен невинно пожала плечами и наклонилась, чтобы поцеловать его, – боюсь, на Круэль погода будет жаркая.
На следующий день, как и доложил гонец, прибывший накануне, вернулось их посольство из Карлеона. Почтенные лорды приехали с кучей бумаг и вопросов о договорах, которые нужно было решить, поэтому правящая чета принялась исполнять каждый свои обязанности: король застрял в замке с советниками, разбирая вопросы политики и экономики, а королева в сопровождении нескольких рыцарей спустилась в город, чтобы проследить за порядком, а неофициально еще и удовлетворить свое любопытство и послушать песни и рассказы прибывших артистов.
Было обеденное время, и Камелот просто кишел своими пестрыми гостями. Таков уж был Круэль – праздник конца весны и начала лета, один из самых любимых праздников простого люда, поэтому Гвиневра очень хорошо помнила его с той части ее жизни, когда она не носила корону. В этот день обычай предписывал давать пиры, веселиться, танцевать, пить эль и брагу, а самое главное – слушать бродячих артистов. Всех, кто только найдется в округе: бардов, менестрелей, музыкантов, шутов, сказочников, певцов, – всех, кого только прибьет к вашему порогу. Поэтому-то исстари и повелось, что вся эта бродячая разноцветная братия относилась к Круэлю, как к своему профессиональному празднику, да еще и главному в году источнику дохода. Часто именно с Круэля комедианты уносили целые сумки золота, только вот, конечно же, спускали их не там, где нужно – в кабаках и трактирах, чтобы потом, валяясь пьяным после попойки, быть обворованным и потерять оставшиеся барыши.
Но в любом случае, все любили этот праздник. Жители деревень порой покидали свои дома, чтобы прийти на Круэль в город и повеселиться. Гвен никогда не нужно было это делать, так как она всю жизнь прожила в Нижнем Городе. До того, как стать служанкой Морганы, она помогала отцу в кузне, и на Круэль он обычно прикрывал лавку, чтобы повеселиться вместе с дочерью: посмотреть на забавных шутов, посмеяться с очередной прибаутки про грозного Утера, послушать грустную балладу о какой-нибудь принцессе, которая полюбила пастуха, и скормить пару медяков сказочнику, чтобы он своим глубоким, бархатным голосом расписал чудеса и подвиги. А после Гвен ходила на праздник вместе со своей госпожой, потому что той нравилось спускаться из замка во всю эту пеструю чепуху и развлекаться, отдыхая от важности и серьезности.
- А вдруг неприличную частушку сочинят про вас двоих? – лукаво спросил Элиан ей на ухо, когда они проходили по городу вместе с еще Леоном и Персивалем. Гвиневра шутливо возмущенно отпихнула брата.
- А вдруг там про тебя парочка прибауток найдется? – ехидно ответила она.
- А про что им быть? – беспечно ответил Элиан. – Я просто доблестный рыцарь Круглого Стола. Скорее уж про Гвейна сочинят.
Леон и Персиваль рассмеялись.
- Да, уж про Гвейна-то целые баллады найдутся, не то что прибаутки, – все еще посмеиваясь, сказал Леон.
Беда была этих песен еще и в том, что народ часто перевирал истину. Пока история кочевала через леса и города, она меняла свой облик, окраску и настроение, приобретала новые детали, и в итоге истинная история переворачивалась с ног на голову. Только неизменившиеся имена и могли рассказать, о ком та или иная баллада.
- …Подходит упорная битва к концу, – распевал неподалеку какой-то менестрель, орудуя не только голосом, но и мимикой. Он то возвышал тон, делая его могучим и грозным, то заставлять падать и чуть ли не шептать. –
И кровь у Артура течёт по лицу.
Неужто бесславно закончится бой?!
Но вынул властитель клинок золотой
И яростно врезался в гущу врагов,
Ведя за собою отважных стрелков…
Враги, ослеплённые блеском меча,
В смятении бросились прочь, трепеща… (1)
- А меч-то не золотой, – хмыкнул Персиваль. – Все-то переврут. Так, что наизнанку вывернут.
- Это еще по-божески, – обернулся к нему Элиан. – Как бы в этих песенках наш король вдруг рыжим не стал.
Гвиневра чуть не хрюкнула от сдерживаемого взрыва смеха.
Они пошли дальше.
- …Со злом они жаркие битвы вели,
Гремела их слава до края земли… (2) – протяжно и торжественно вытянул последние строчки другой певец, и Леон досадливо хлопнул себя по бедру.
- Эх! Это, наверное, про Круглый Стол была песня...
- Не переживай, – сказала Гвен, – все равно на Круэль лучшие менестрели во дворец на пир придут. Услышишь еще.
- Страну защищая от внешних врагов,
Давал обездоленным пищу и кров.
Советуясь с Мерлином мудрым во всём,
Великим и славным он стал королём… (3)
Тут вся компания уже не смогла удержаться и расхохоталась в голос.
- Я даже не знаю, – просипел Элиан со слезами от смеха на глазах, – хочу ли я, чтобы Артур это услышал, или лучше не надо.
- Была у Артура колдунья-сестра,
Всегда узнававшая тайны двора…
Моргана, в борьбе за влиянье и власть,
Экскалибур в ножнах сумела украсть;
Прекрасный клинок заменив на другой,
Жестокий и страшный задумала бой.
Чуть позже во флягу хмельного вина
Подсыпала сонное зелье она…
Когда на охоту отправился брат,
Ей мнилось, что он не вернётся назад. (4)
Гвен помрачнела, как и ее рыцари.
- Этого точно не пустят на пир, – серьезно сказал Персиваль.
- Я надеюсь, – ответила Гвиневра.
Они пошли дальше и остановились неподалеку от певца, который собрал большую хохочущую толпу.
- Случилось несчастье, а не пустяки, – с озабоченным видом уверял он своих слушателей. –
Не могут найтись у Артура носки.
Уже все шкафы, сундуки кверху дном,
И ходит земля вкруг дворца ходуном!
Зрители расхохотались. Рыцари во главе с королевой тоже не смогли сдержать хохота. А певец продолжал с самым серьезным и участливым видом, будто и в самом деле считал ситуацию, в которой король потерял свои носки, чрезвычайно неприятной.
- И кучу других он вещей раскопал,
Пока себе пару носочков искал.
Ну нету носков, вот такая непруха!