- Не так быстро! – властно прошипел Салазар, выкидывая вперед руку. Его глаза осветило золотым, а скоморох замер на месте, не в силах двинуться. Колдун повернул ладонь, разворачивая шута к себе лицом. Увидев, что творится, и мигом поняв все, тот, тем не менее, не пришел в восторг и даже не придумал ничего более умного, чем тут же на месте обругать еще одного мага, вставшего на его пути. Слизерин вскинул брови. – Какой грязный у тебя рот. Хорошо, что тебе попался мой друг, а не тот, за которым ты гонялся. У Его Величества явно бы уши отсохли от таких эпитетов, хотя я, кстати, был бы тебе за это премного благодарен.
- Я...мы...мы вернемся! – прорычал злой скоморох. – Моргана придумает новый план! И мы...
- Моргана? Та самая?
- А ты знаешь другую Моргану?!
- Ага, – беспечно кивнул Салазар. – У меня была служанка, Моргана.
Враг Камелота, казалось, готов был взорваться от злости.
- Мы победим! Мы придем снова!..
- Ты-то отсюда даже не уйдешь, – холодно отрезал Слизерин. Сжав руку в кулак, он прошептал в него заклинание, а потом саданул им по воздуху. Скомороха ударило о бочки еще раз, только уже в разы сильнее, и голова его, попав на одну из горизонтальных подпорок, неприятно треснула. С остекленевшим взглядом и все еще раздраженным донельзя видом мертвый скоморох упал на пол.
Не обращая на это убийство ровно никакого внимания, Салазар мигом склонился над другом. Тот был смертельно бледен, а пол под ним давно не был сухим.
- Не-а, – зло щелкнул языком колдун, шлепая его по щекам. – Иди к черту, Гриффиндор! Просыпайся!
Рассудок велел проверить дыхание. Дыхание было, значит придурок все еще жив. Спустя пару ощутимых пощечин он даже очнулся и мутными глазами посмотрел на выдохнувшего Слизерина.
- Зар-р-раза... – прошептал Годрик. – У меня тут...подвиг...а ты...у меня...славу...от...отбира-ешь...
- К черту твою славу, – прорычал Салазар, пытаясь перестроиться, чтобы легче было поднять. – К черту вас всех, рыцари Круглого Стола, слышишь? К черту вашего короля заодно! Зачем ты поперся его прикрывать?!
- Моя...душа...принадлежит богу, – Гриффиндор скривился, произнося рыцарскую клятву, приносимую в день посвящения, когда друг перекинул его руку через свое плечо и начал поднимать, – честь...мне, а жизнь...королю...помнишь?
- Помню, – фыркнул Салазар, пыхтя. – Лучше б ты честь подарил какой-нибудь красивой девице, душу оставил при себе, а жизнь посвятил чему-нибудь получше, чем рыцарскому делу.
- Лучше...чем твоим...куропаткам...
- Перепелам!
- Один черт...
- Так, Гриффиндор, лучше заткнись, или я тебя сам убью, не донеся до лекаря.
- Слышишь, Сэл?.. Не знал, что ты...так мной дорожишь...
- Ты мне столько денег должен с самого приезда сюда, что я не отпущу тебя на тот свет, пока не расплатишься.
Слизерин, конечно, мало что понимал в ранах, но знал, что рана в грудь ничем хорошим не заканчивается. Он знал, что, возможно, его друг сейчас одной ногой на смертном одре. Что было делать?
Поздно ночью, как раз когда королевская чета в очень веселом настроении отправились с пира в свои покои, а Мерлина уже можно было застать в покоях дворцового лекаря, Слизерин дотащил туда друга. До замка он помогал себе магией, а от дверей ему стали помогать те самые стражники, увидев, что он тащит раненого рыцаря. Разбуженный среди ночи старик, который явно ушел с пира намного раньше остальных по своим стариковским причинам и которого все здесь называли Гаюсом, решительным голосом прогнал всех, как только Гриффиндора уложили на деревянную кушетку. Кинув быстрый и четкий взгляд на оставшегося Салазара, он указал на дверь в каморку и сказал позвать оттуда Мерлина. Ворвавшись внутрь, колдун увидел парня готовящимся ко сну. Мгновенно протрезвев, тот уставился на вошедшего.
- Годрик ранен, – выдохнул Слизерин. – Эмрис, спаси его. Вылечи его.
Ни слова не говоря, Мерлин вскочил с кровати и вылетел из комнаты быстрее своего гостя. Салазар спустился следом и увидел, как тот склонился над его другом и сосредоточенно изучал рану. Помог Гаюсу снять кольчугу, стеганку и рубашку. В какой-то момент Годрик пришел в себя и зашипел от того, что лекарь поливал ранение какой-то жидкостью.
Слизерин непонимающе смотрел на все происходящее, а когда Мерлин отошел в сторону, наблюдая за действиями старика, он и вовсе не вытерпел, подошел к нему и повернул к себе.
- Почему ты ничего не делаешь?!
Парень устало потер переносицу и тихим голосом ответил, смотря на Гаюса и Годрика:
- Гаюс хороший лекарь, он Артура и рыцарей с того света доставал после ранений, пыток и болезней, он сможет вылечить...
- А ты не сможешь? – вскипел Слизерин. Его друг сейчас умирал на кушетке в руках какого-то лекаря, а самый великий и могущественный маг стоял рядом и ничего не делал! – Черт возьми, я же к тебе его привел!
Мерлин посмотрел на него слегка извиняющимся взглядом.
- Это...не всегда получается. Даже почти никогда. Я и Артуру мало когда мог в этом помочь.
- Это чтоб королю жизнь медом не казалась, – жестко фыркнул Сэл. – Оттого что ты ее ему шелками устилаешь.
Парень вдруг изменил взгляд, и это ушастое нескладное нечто посмотрело на него так, что, несмотря ни на что, Слизерину стало жутко. Что-то было в этом парне, что делало его больше, чем все вокруг. И это пугало и заставляло уважать.
- Уходи, – твердо сказал Мерлин.
Слизерин скрипнул зубами, по привычке выпрямив спину.
- Я никуда не уйду от Годрика.
- А я никуда не уйду от Артура, – в тон ему ответил Мерлин. – И мне плевать, что ты о нем думаешь. – Смягчившись, он продолжил. – Я хотел бы помочь Годрику, но моя магия не может играть с жизнью и смертью. Если бы я мог, поверь мне, я бы сделал это.
Больше ничего не говоря, парень снова подошел к Гаюсу и стал помогать ему, поднося какие-то травы и склянки. Слизерин, остыв, скрестил руки на груди и встал, облокотившись спиной о стену, не отрывая взгляда от друга.
Так прошло какое-то время, пока Гаюс (который, как выяснилось, в курсе того, кто такой его помощник) не сказал, что жизнь рыцаря вне опасности и что при должном уходе он поправится через две-три недели. Затем старик сел на скамью, обмывая выпачканные в крови сморщенные пальцы в тазике с водой. Мерлин присел рядом со все еще смертельно бледным, но уже способным говорить Годриком. Более того, у и так болтливого рыцаря, напоенного лекарем вином, как обезболивающим, еще больше развязался язык.
- Видимо...ты все же...будешь посещать замок чаще...чем хотелось,...да, Сэл? – дразняще улыбнулся он, смотря на друга, а тому хотелось его прибить за эту вымученную улыбку.
- Вот еще, – фыркнул Салазар. – Меня от тебя избавили не меньше, чем на две недели. И ты ожидаешь, что я сюда таскаться еще буду, вместо того, чтобы праздновать?
Мерлин присел на кушетку.
- Расскажите, как это случилось.
И когда заплетающийся язык рыцаря и язвительный голос его друга рассказали всю эту историю со злым скоморохом с самого начала, Мерлин не на шутку разозлился.
- Почему вы мне ничего не сказали об этом?!
- У него спрашивай, – беспечно махнул рукой на друга Салазар. – Это он не хотел тебя от дел важных отрывать.
- А ты тут что, с боку припека? – раздраженно и требовательно воскликнул Мерлин, повернув голову к нему. – Ты тоже знал и не сказал!
- Я не обязан отчитываться перед тобой, Эмрис! – ощетинился Слизерин, не замечая растерянного взгляда Годрика, который выглядел, как ребенок, который хочет вставить слово в ссору родителей.
- Обязан, если хочешь остаться в Камелоте! – жестко отчеканил парень. – Вы оба здесь живете с моего разрешения.
- Эй... – сипло позвал Гриффиндор, дотянувшись слабой рукой до плеча Мерлина, заставив того обернуться к себе. – Сэл сразу предложил...рассказать все тебе... Это я...я просто не хотел...тебя тревожить... – он улыбнулся извиняющейся детской улыбкой, говорящей: “Представляете, какой я дурак?” – Ты же...у тебя и так полно...проблем...что...
Он махнул рукой, считая, что сказал достаточно, чтобы его точка зрения была понятна. Прикрыл глаза, дыша, а на его лбу выступила испарина. Мерлин вздохнул и, видя, что начинается лихорадка, завершил спор словами: