- Спасибо за заботу обо мне, но впредь такого не должно повториться. Все, что хоть как-то касается Артура, – слышите? – абсолютно все, касается и меня. Я должен знать обо всем, что может ему чем-либо грозить. Меня оба услышали?
Годрик, не открывая глаз, слегка поднял руку, как при клятве. Слизерин, которого Эмрис буравил взглядом, сначала фыркнул, а потом нехотя кивнул. Его бесил этот властный тон, бесило, что ему нужно подчиняться этому ушастому недоразумению... Но это же Эмрис. Он не мог ему перечить.
- А что мы скажем королю? – подал голос слушавший весь разговор Гаюс. Мерлин пожал плечами.
- Правду. В этой истории нечего скрывать.
- Кроме того, что здесь был замешан колдун, – на недоуменный взгляд своего ученика старик вздохнул. – Мерлин, тебе не кажется, что как-то бессмысленно ждать, когда мнение Артура о магии изменится, пока в его жизни присутствуют только колдуны, которые хотят его убить?
Годрик тихо хмыкнул.
- Я могу завтра...явиться на тренировку, и...когда он...спросит, как меня...угораздило быть...раненым...почти насквозь, я скажу,...что врезался в фонарь.
Слизерин и Мерлин засмеялись.
- Я говорил ему и более неправдоподобные отмазки, и он верил, так что, знаешь... – смеясь, сказал последний.
- Какая была самая неправдоподобная? – спросил Сэл с интересом.
- Что я ворую у него еду, чтобы он не толстел. К счастью, к тому моменту, как могли появиться подозрения, он и правда потолстел, так что я вышел сухим.
Все посмеялись, а Гриффиндор закашлялся. С его лба на подушку стал капать пот, и Гаюс поспешил смочить тряпку, а Мерлин – освободить ему место.
- Будет нечестно, если Артур не узнает о том, что Годрик чуть не умер за него, – негромко сказал Слизерин, смотря на Эмриса. Тот вскинул на него ужасно проницательный взгляд.
- Знаю. Поэтому мы все расскажем. Приукрасим, конечно, чтобы не было этой недели преследований, но остался подвиг.
И Мерлин ушел к шкафам за травами. Салазар приблизился к кушетке и провел пальцами по взъерошенным волосам друга.
- Он тебя уже не слышит, – предупредил Гаюс.
- Я знаю, – кивнул маг. И через пару секунд, оторвав взгляд, направился к двери. – Я зайду завтра. И всем будет лучше, если меня пропустят.
====== Глава 17. Свое пропел и больше не пою.* ======
Мерлин не думал, что его жизнь может стать хуже.
Нет, разумеется, все было очень даже хорошо, но что, уже поворчать-то нельзя?
Хотя бы вот из-за того, что в его убежище, в его тихой обители у Гаюса в покоях появился жилец. И да, конечно, это было далеко не впервые, Гаюс все же лекарь. Только вот Годрик Гриффиндор, как больной сожитель, оказался им не по зубам.
- Должен тебе признаться, Мерлин, – негромко сказал ему как-то старик перед сном, – я уже жду, когда он встанет и уйдет. Это какая-то плохая смесь Артура и Гвейна.
В хорошем настроении Мерлин относился к этому с юмором, в плохом – ...ну, без юмора. И хотя это никак не влияло на его отношение к Годрику в целом, все же и он тоже уже ждал того времени, когда же тот выздоровеет и съедет.
Во-первых, рыцарь болтал. Это делало его в какой-то мере похожим на Мерлина, но только если Мерлина можно было заткнуть, то Годрика нельзя. Никакими силами. Он болтал всегда. Хотели все разговаривать, не хотели – ему было все равно. Шипя от боли при перевязке, он травил анекдоты про похождения Слизерина в городке под названием Сталхарда (и, похоже, в ней случилось настолько много, что это был какой-то неиссякаемый источник шуток и анекдотов). Даже когда однажды в покои каким-то невероятным образом пробралась кошка, Годрик, не спящий из-за ноющей раны, пол ночи беседовал с ней в темноте о звездах и делах насущных, пока разбуженный аллергией чихающий Гаюс не прогнал бедное животное. И смылся к себе так быстро, что предложение поболтать за кружкой сидра ударилось о закрытую дверь, что, впрочем, больного не расстроило.
Во-вторых, Годрик был громким. Неуклюжестью он тоже напоминал Мерлина, так что тот начал задумываться о том, как его выносят его учитель и его господин. Потому что Годрик, даже находясь постоянно в постели, умудрился разбить за первую неделю три тарелки и два блюдца. Впрочем, половину из этих разрушений Мерлин скрыл, так как он был единственным свидетелем, пока Гаюс выходил, оставляя его дежурить. Это был жест солидарности неуклюжих парней.
В-третьих, Годрик был причиной постоянных приходов Слизерина, а этого парня Мерлин видеть точно не хотел. И дело было не в том, что он мог его в чем-то упрекнуть, просто не нравился он ему. Вдобавок, он помнил о предупреждении Килгарры о том, что Слизерин станет проблемой для будущего Альбиона, а это не могло не настораживать. С другой стороны, смотря на веселые препирательства друзей, думая о том, что Салазар спас Годрику жизнь, Мерлин вспоминал их с Артуром и спрашивал себя: “Неужели когда-нибудь пути этих двоих разойдутся, и они уже не будут лучшими друзьями?”
Но Годрик – это пол беды. Потому что была еще Юлия.
Девушка почему-то решила, что после круэльского пира что-то изменилось в их отношениях. Она была служанкой Гвен, поэтому они с Мерлином сталкивались в коридорах и дверях по сто раз на дню, волшебнику она казалась милой и красивой...до того дня, как она стала преследовать его по всему замку.
Он подумал, что те танцы на пиру были дружеской шуткой. Однако нет, на следующий день, сразу после того, как Мерлин на пару с Артуром выпил какую-то жидкость гаюсова приготовления от похмелья, Юлия поймала его на выходе из королевских покоев с ворохом грязного белья.
- Привет, Мерлин, – жизнерадостно улыбнулась она, но тут же смешливо скривилась. – Да, пир явно прошел на славу. Тебе на нем понравилось?
- Да, было интересно...
- Все-все понравилось?
Маг сглотнул.
- Юлия, я не умею танцевать...
- Ну ничего, – беспечно махнула рукой служанка, – я могу тебя научить.
- Э-э-э, знаешь, у меня сейчас стирка...
- Я тебе могу помочь, Гвиневра все равно сейчас занята делами.
- А тебе не надо...ничего для нее делать?
- Поверь мне, я успею.
В общем, Мерлин даже не помнил особо, как выкрутился и сбежал. Он помнил только, что голова шла кругом от похмелья и странного поведения девушки. Он стал усиленно вспоминать все их встречи до пира, ведь она прослужила несколько месяцев с тех пор, как прошлая служанка Гвен забеременела. Ничего странного в поведении Юлии раньше он не замечал. Обычная жизнерадостная девочка, остроумная и шустрая. Может, дело в том, что он просто не хотел видеть ничего такого после Фрейи?
Это казалось правдоподобным, но думать об этом не хотелось. Он решил показать Юлии свое безразличное в романтическом плане отношение к ней, чтобы бедная девушка перестала питать надежды и все уладилось.
Вот только он не знал, как это будет трудно. Служанка преследовала его везде: на кухне, в прачечной, во дворе – абсолютно везде и абсолютно всегда, когда не была занята со своей госпожой. Казалось, Артур был единственным, рядом с кем Мерлин мог находиться без того, чтобы Юлия могла подойти и попросить остаться наедине. Один раз маг решил этим воспользоваться.
Дело было днем. Мерлин шатался по дворцу в простой прогулке, потому что дел в кои-то веки было мало, и он успел их переделать. И вдруг, как гром среди ясного неба, Юлия показалась невдалеке, пока еще не видя его самого. Мерлин стал удирать от нее по коридорам и лестницам, прислушиваясь, куда она идет. И когда он понял, что она идет прямо за ним, маг опрометью бросился в покои короля и ворвался с криком:
- Артур! За мной гонится чудовище! Когда оно ворвется, скажи, что меня нет!
И спрятался в прилегающей к покоям комнатке.
Артуру как раз на днях жена доверительно сказала, что у Мерлина ’’любовные неприятности”, лукаво не уточняя, какие именно. Поэтому он, стоявший около письменного стола, когда ворвался его слуга, только усмехнулся и крикнул ему вслед: