- В Элдор?
- В качестве пленного. Нам все равно придется пройти через земли армии Цеслана после земель элдорского войска, а это будет наша гарантия.
- А потом?
- Потом будет потом. Возможно, отпустим, возможно, он еще вспомнит, где мозги лежат, и согласится сотрудничать. В любом случае, обращайтесь с ним, как с военнопленным. Еда-вода, чтобы все было, все поняли?
- Обижаете, – с улыбкой протянул Леон.
Получив указания, трое рыцарей разошлись по лагерю. Годрик видел, как Леон передал все парочке воинов и как те потом пошли к пленному и дали ему еды, окружив охраной. Сам Гриффиндор присел к одному из костров.
Близились сумерки. Дышалось легче из-за того, что туман отступал, и в лагерь пробрался свежий ветерок. Где-то за далеким холмом вновь воскресла в ярком сиянии первая вечерняя звезда, но было еще светло. Рыцари делили друг с другом нехитрый походный ужин, подзуживая и подбадривая. Годрик видел во всем этом какую-то романтику, какую-то такую атмосферу, от которой хотелось думать, что жизнь все-таки неплохая штука. Он сидел на земле со своими товарищами по оружию у костра, разжевывая остывшее мясо, дышал чистым воздухом полей и слушал рассказы и байки о былых битвах.
- Ребята, я вам так скажу, – говорил сэр Саграмур, с ироничной улыбкой глядя на свои сапоги, – не было в истории более великой битвы, чем при Урде.
От половины слушателей послышались смешки, от других гудение.
- Урда? – насмешливо ответил сэр Мелиот. – Так там же наши не участвовали.
- И что? Зато там с одной стороны было десять тысяч, а с другой – тридцать. И сражение длилось почти неделю! Шесть дней никто не отступал. Причем, – сэр Саграмур подался вперед, облокотившись рукой о свое колено, – говорят, даже ночью бои не прекращались.
- Вранье, – авторитетно заявил сэр Клодрус и сплюнул на землю для убедительности.
- Ничего не вранье, – замотал головой сэр Саграмур. – Мне отец рассказывал, а...
- А он там участвовал?
- Нет...
- Вот и молчи.
- Да нет же, у него друг был, который участвовал в битве при Урде! А если вы сомневаетесь в нем, значит сомневаетесь в моем отце, а значит во мне.
- Да ты сам посуди, – вмешался сэр Сафир, видимо, самый спокойный и рассудительный из них. – Не было там никакой круглосуточной схватки. Просто командиры были хорошие, правильно распределяли силы войска. Часть сражалась днем, часть – ночью, третья часть – на следующий день...
- Вот и получается, что сражались-то не десять с тридцатью, а, максимум, три к семи, – заключил сэр Клодрус. – А этого добра много случалось. Вот, помните, была битва при Боргельфе?
- Все помнят битву при Боргельфе, – проворчал сэр Мелиот. – Особенно то, как мы чуть в ней по глупости одного козла не проиграли.
- Да, – протянул сэр Клодрус, подаваясь вперед с поучительным видом. – Но что это доказывает? Что все зависит не от количества воинов, а от качества организации. При Боргельфе она была паршивой, благо, у тогдашнего короля Вильгельма брат был, который вмешался, мир его праху...
- Знаете, что я вспомнил, – вдруг пошло хихикнул сэр Эдвард. – У этого брата Вильгельма, у принца Филиппа-то...у него же последняя жена была совсем девочкой. Говорят, будто бы ей было пятнадцать, а ему сорок...три...
- Речь сейчас не о его предпочтениях, – строго прикрикнул на него сэр Сафир.
- Да вы не о том вообще говорите, – заявил сэр Мелиот. – Как организация может быть главным оружием? Ну как? Командир-то один. Ну, положим, он весь из себя хороший и сильный, но он все равно не может держать всю мощь армии одной только харизмой.
- Почему! – сэр Арус перестроил ноги, чтобы сесть поудобнее и отложил на минуту ужин. – Смотри, помнишь короля Говарда? Лет эдак...сто тридцать назад, вроде, да?
- Ну король Говард, знаешь, это... – махнул рукой сэр Мелиот. – Да и с ним тоже непонятно. Что правда, что вымысел уже никто не знает.
- Это только Монмута знает, – усмехнулся сэр Сафир. – Клянусь чем хотите, ребята, но если не Монмута, то кто-нибудь из его потомков напишет-таки когда-нибудь толстенную книгу о всех нас. Только когда ее решатся прочесть, тоже будут, как мы сейчас, думать, что там правда, а что вымысел.
Все хмыкнули.
- Ну, я считаю, что если столько слухов и легенд, все же часть из них правда, – продолжил свою мысль сэр Арус. – И потом, разве людям захотелось бы придумывать всякое про человека, если бы он не был выдающимся? Да одна память о нем уже людей объединяла! Вон, наши при Эмсе с его кличем на бой шли. И выиграли, хотя там тоже перевес, вроде, был, не помню...
- В Эмсе наших врагов шпион сдал, – напомнил сэр Мелиот.
- А, да? Ну все равно…
- А я думаю, что вы не о том думаете, – вдруг вклинился до сих пор молчавший сэр Дарас. Он покачивал на колене бурдюк с вином. – Вы вот про короля Говарда вспомнили... А я вам Артура процитирую. В сражении все решает не количество, не организация и даже не лидер. Важен дух армии, понимаете? – он посмотрел всем в глаза. – Сколько примеров ни приводи, везде одно и тоже: большой перевес, плохие командиры, дурной король...и что тогда побеждает? А? Мы! Каждый из нас – вот как говорит наш молодой король – важен. А почему? Да потому что пока каждый из нас верит в победу, пока каждый из нас готов сражаться, пока каждый из нас предан делу – никто нас не победит.
Все притихли у костра. Годрик мысленно согласился с этой речью.
- Помните битву при Вадмунде? – негромко нарушил общее молчание сэр Клодрус. – Вот там был этот самый дух. Сколько тогда было?
- Я не помню... – задумчиво протянул сэр Мелиот, почесав щетину.
- Пятнадцать против сорока, – подсказал сэр Сафир, отпив из своего бурдюка. – А битва была на реке...
Отклонившись спиной назад, Годрик кинул взгляд через лагерь и увидел, как все еще сидящие около дерева Артур и Мерлин о чем-то весело хохочут, не скрывая искренности на лицах.
Забавная все-таки штука, эти военные походы.
====== Глава 20. Жить ради жизни. ======
Один из самых счастливых дней в жизни Гвен начинался весьма грустно и серо.
Во-первых, в Камелоте уже давно не бывало такого дождливого июля. Солнце выглядывало только несколько раз за день, а в остальное время небо хмурилось или плакало навязчивым печальным дождем. Сначала радовавшиеся естественной влаге хозяйки огородов теперь всерьез переживали за урожай. Казалось, сама погода в Камелоте была против разлучаться со своими лучшими сынами, которые отправились в поход.
Во-вторых, конечно, Гвен не могла чувствовать себя абсолютно хорошо, если рядом долго не было мужа. Не говоря уже о том, что это повод не только для грусти, но и для волнения. О да, пока она могла видеть его, гордо восседающего на коне впереди войска или уверенно вышагивающего рядом с одним только Мерлином, она могла верить всем этим служанкам, которые вместе с ней смотрели в окно и говорили ей подбадривающие слова об удаче, храбрости и обязательном возвращении. Пока она еще могла видеть, как тяжело покачивается на его поясе меч, она могла кивать всем сочувствующим и понимающим, соглашаясь, что, конечно, король ни за что не может умереть, он вернется цел и невредим в Камелот. Но как только большая или маленькая процессия заворачивала с главной дороги в лес, и она больше не могла ее видеть с самых высоких башен дворца, никакие силы на свете и даже опыт не могли убедить ее перестать волноваться.
На этот раз в Камелоте остался Элиан, так что ей приходилось волноваться только за мужа, но это не поднимало по утрам настроение. Вообще в Камелоте остались на сей раз почти все старшие рыцари, над которыми командование было поручено взять Элиану, так что, по сути, королевством управляли брат с сестрой, и это было прекрасное времяпровождение. Они вместе обедали за одним столом, прогуливались верхом в свободное время, а вечером, когда королева была занята бумагами и бухгалтерией, рыцарь проскальзывал в ее покои, чтобы поддразниваниями отвлечь и побыть немножко просто детьми, которыми они не были уже слишком давно. Гвен с удовольствием проводила с братом это время, будучи не в силах нарадоваться тому, что он наконец нашел свое место, и это место оказалось рядом с ней. Тому, что теперь ей не надо на него злиться, а можно просто любить и подначивать.