Мерлин застонал, не желая вылезать из-под своих рукавов на свет божий. Он не знал, как теперь покажется...да всем. Хорошо, что хоть похмельем можно отделаться, но... Что у здорового на уме, то у пьяного на языке. И если с близкими людьми подобная откровенность была неловкой, но ее можно было пережить, то вот советники, гонец и рыцари... Даже откровенность Артуру могла сойти за шутку, на этот счет он мало беспокоился, в его отношениях с другом всегда было мало напряжения. Кроме, конечно, признания в магии, и это чудо, что его не случилось. Но официальные лица... Самое ужасное, что разбираться с этим придется не ему, а Артуру. Точнее, ему-то придется отвечать, но только перед другом, от которого, скорее всего, получит кучу работы, ночевку в темнице или колодки на часок – что-нибудь вроде этого. Главное, чтобы теперь ничего не случилось с посольством, чтобы ничего не сорвалось из-за его заколдованного поведения. И так было приложено слишком много усилий и ухищрений, чтобы остановить гнев оскорбленного Баярда и заставить его все же устроить переговоры.
- Это все? – наконец он выполз из-под своих рук и сел нормально. Гаюс и Годрик переглянулись.
- Нет, не все, – степенно и озабоченно ответил лекарь. По его тону Мерлин понял, что речь о чем-то серьезном. – Понимаешь...теперь в замке есть еще один человек, который знает о твоей магии.
Сердце как будто куда-то провалилось, а в легких резко исчез воздух. Мерлин тупо таращился на друзей, не в силах полностью осознать ужас сказанного.
- Кто? Как?!
- Успокойся, – ответил Гаюс задумчиво и серьезно. – Кажется, все не так страшно, но...тебе все же стоит с ней переговорить.
- С ней?..
- Это Пенелопа.
- Ее тАк зовут? – между делом насмешливо спросил рыцарь, обернувшись на лекаря. Старик строго воззрился на него снизу-вверх.
- Она согласилась молчать о магии Мерлина. По-твоему, это не повод, чтобы ее уважать?
- Да она же трусишка, – фыркнул Гриффиндор и взглянул на Эмриса. – На твоем месте я бы как-нибудь убедился, что она точно не расскажет. Трусливым людям доверять нельзя. А то маленькое давление, от той же Гвиневры, и прощай, обещание.
- Подожди, – остановил их Мерлин, которому, конечно, не понравились эти слова, но он решил пока не спорить. – Как она узнала? Если я где-то раскрыл себя, то, может, не она одна увидела меня...
Гаюс покачал головой.
- Если верить ее словам, вы были одни в комнате. Она спросила, ты ответил и показал. Все.
Насчет наказания он оказался частично прав. Из-за всей этой истории спать ему решительно не хотелось, поэтому в его планах было вовремя принести королю завтрак. Когда же он собрался с духом и уже отправился на кухню за едой, его остановил сэр Борс и сказал, что по приказу Артура это утро он проведет в колодках. Мерлин только вздохнул. Колодками их знакомство началось, и ему иногда казалось, что оно ими и закончится когда-нибудь. И это в лучшем случае.
В колодках он занимался философскими размышлениями на тему человеческой травли. Потому что он не понимал, как людям до сих пор не надоело бросать овощи в наказанных. Он сидел в этих колодках уже в который раз (хотя и последний был довольно давно), и все равно лица прохожих растягивались в ухмылках, а гнилой запах расквашивался по его волосам, если он успевал пригнуть голову. В чем смысл? Что хорошего в этом стадном чувстве? Сегодня им сказали, что он виновен, и в него бросают овощи, а завтра скажут, что виновен кто-то из них, и уже в того будут бросать овощи, причем даже не выясняя, в чем вина и почему, собственно, она достойна наказания. Он решительно ничего в этом не понимал.
Именно в колодках он встретил процессию прибывших ко двору послов Мерсии с их свитой. Точнее, они заметили его, он заметил их. Еще, конечно, он заметил встречающего процессию Артура, который делал вид, что его слуги тут вообще нет. В этот момент к Мерлину закралось чувство, что он понимает, что происходит, и его подозрения оправдались, когда его вытащили из колодок сразу после того, как шаги процессии затихли в глубине замка.
- В обед у них будет Заседание, – сказал ему сэр Борс, помогая выбраться. – Артур сказал, чтоб ты не попадался на глаза ни ему, ни гостям до его окончания. Даже в его покои не приходи.
- Но там же нужно будет убраться...
- Этим занимается Джордж, он сегодня прислуживает королю.
Мерлин ни за что бы не признался, что почувствовал в этот момент укол обиды. Необоснованный, потому что он все понимал. Вчера он явно наговорил много опасных вещей в присутствии гонца, и теперь было безопаснее держаться подальше от посольства. Безопаснее для Камелота. От переговоров с Мерсией зависело слишком многое, и они слишком трудно достались, Артур не мог рисковать благополучием королевства ради хорошего настроения друга. К тому же, Мерлин знал, что Артур соглашается на Джорджа лишь в крайнем случае. Когда уже теряет голос от криков, когда стаптывает сапоги в поисках своего вечно пропадающего куда-то слуги, когда ситуация бывает настолько серьезной, что становится необходимым злом терпеть шутки про латунь. Мерлин знал все и понимал, однако настроение все равно было подпорчено.
Первым делом он принял ванну. Затем хотел поговорить с Пенелопой, но девушка была со своей хозяйкой, а та была в самой гуще международных переговоров. Поэтому он вернулся к Гаюсу, и тот предложил ему универсальный способ убить время – работу. Пока он в тысячный раз отмывал аквариум с пиявками, все его мысли были о переговорах. Уладится ли все, не придумали ли послы особенных каверз. Обед он съел, как обычно не подав виду, что в нем не было соли, а мясо слегка пережарено. И когда в двери наконец заглянул Леон со словами “Артур требует тебя, срочно”, Мерлин словно ожил и помчался в королевские покои, хотя его и определенно ждал там нагоняй.
Однако он ошибся. В покоях никого не было. Он уже думал присесть на стул, как двери открылись, впуская короля, который, не глядя на слугу, прошел к письменному столу.
- Прости за колодки, – бросил он по пути. – Ты вчера столько наговорил, что нужно было, чтобы наши гости увидели тебя наказанным, иначе у них был бы лишний козырь. Да еще какой.
Артур остановился за своим столом и сел на стул. Мерлин кивнул, его подозрения подтвердились.
- Хотя, – продолжил король уже обычным наигранно-надменным тоном, – если ты мне сейчас скажешь, что все вчерашнее действительно было похмелье, я заберу свои слова обратно и добавлю к колодкам еще темницу и догонялки с моими собаками. Я понятно выразился? – и он растянул губы в фальшивой угрожающей улыбке.
Мерлин, немного удивленный, снова кивнул и сел. Ему не давали разрешения сесть, но между ними такое уже даже предметом шуток давно не было.
- Так что это было? Стресс? Кризис среднего возраста?
Маг вскинул брови.
- Мне двадцать пять.
Друг небрежно пожал плечами.
- Может, я тебя убью в пятьдесят.
- Действительно, – беззлобно проворчал Мерлин. – Боюсь, такими темпами я с тобой до пятидесяти не доживу. Если, конечно, не свалю подальше.
- Куда ты от меня денешься, – фыркнул Артур. – Так что? Месть?
- За что? – слуга даже заинтересовался.
- Я откуда знаю, что там в твоей душонке на меня обижается. Может, за графин, которым я в тебя запустил на неделе.
Мерлин прыснул.
- То есть, про графин ты помнишь, а про кучу подушек, тряпок, сапогов, не считая еще подзатыльников – нет?
- Подушки и тряпки мягкие, с сапогами ты сам был виноват, за целый день не почистил, а подзатыльники обычное дело, старшие братья часто дают их младшим, – легко парировал король, но слуга еще больше вскинул брови.
- Так ты признаешь, что мы братья?
Артур завис, не зная, как оправдать свои слова, а потом раздраженно пробурчал:
- Я вчера столько бреда от тебя наслушался, что это, видимо, было заразно. Так, – свернул тему он прежде, чем Мерлин озвучил все ехидства, вертевшиеся на языке, – я все еще не получил ответа на вопрос.