- Не волнуйся. Все по-прежнему. Все хорошо. Просто я надеялся все забыть раз и навсегда, а сейчас оно всплывает, еще и таким образом...
- Я тоже хотела бы забыть, – с тоской сказала Гвен. – И я, признаться, забыла. За счастьем забыла обо всем.
Артур неожиданно нежно улыбнулся.
- И я. Я люблю тебя, Гвен. Дай мне кубок вина, кучу документов и горячую ванну – и все снова забудется.
Гвиневра тихо засмеялась, ласково поцеловав протянутую большую ладонь.
- А как получилось с Баярдом? – переменила она тему полегчавшим голосом. Но мужчина развел руками.
- Пришлось рассказать правду, почему я не вышел к нему в тот раз, когда он приезжал. А это значит, что нас с тобой ждет новая волна сплетен. Но...
- Но это лучше, чем волна смертей наших подданных, – кивнула Гвиневра. – Я понимаю.
Грохот уже замолк, но земля еще дрожала. Последнее августовское солнце закатывалось за горизонт, в который упирались уже голые поля, будто собиралось тоже, подобно овощам, зарыться глубоко в почву и остаться там до весны. В разлитый по небу мед взвивался дым и лениво плыл, портя собою вид подрумянившихся облаков. Сонную вечернюю тишину же разрывали вой, плач и гомон, которые были, конечно, тише, чем то, что происходило с час назад, но все же страшили и угнетали.
Крестьяне с гневом кидали в костры раздробленные стены своих сараев, в отчаянии собирали в кучу все, что можно было спасти и отстроить заново. Дети бегали вокруг с собаками, пригоняя домой разбежавшуюся скотину, женщины вытаскивали из-под груды обломков грязное белье и разломанные кровати. Хаос, на месте которого всего пару часов назад была уверенная маленькая деревня, был ужасающим.
Именно поэтому никогда не любивший выезжать из дома Алан сейчас стоял на пороге наполовину уцелевшего дома с потрепанной сумкой за плечами и пытался отцепить от себя жену.
- Мод, заканчивай, – проворчал он, стараясь быть строже. – Прекращай. Дорога в столицу куда безопаснее, чем бытие здесь, под пятой этого чудовища.
Женщина вскинула на него глаза и вдруг толкнула его в грудь.
- Эгоист! Думаешь, я тебя тут оплакиваю стою?! – она сердито уперла руки в бока. Ее лицо, в которое он влюбился много лет назад, сейчас было таким же пыльным и усталым, как и тогда, но теперь на нем было больше морщин, и он с горечью понимал, что часть из них – его вина. – У нас дом разворочен! Детей нечем кормить! А он о себе печется!
- Я?! – тоже взвился Алан. – Я о себе пекусь?! Да ради кого я сейчас во дворец иду, ради себя, что ли?!
- А то нет! – передразнила Мод. – Ты же даже из дома впервые за дюжину лет выполз. И не рассказывай мне сказки, что только потому, что у нашего соседа сарай разворотило.
Мужчина раздраженно поправил сумку на плечах.
- Так, все. Прекращай. Я скоро вернусь. Ты тут это, постарайся хозяйство привести в порядок. Что сможешь. Пусть Гильем и Йоханн тебе помогают, уже чай не маленькие. Иса тоже пусть без дела не сидит. Я приду, вместе решим, что дальше делать.
- И без тебя знаю, – фыркнула жена.
Они помолчали. А потом Мод вдруг снова обняла мужа своими крепкими мозолистыми руками. Без предупреждения, но он знал, что она это сделает.
- Приведи помощь, – вновь всхлипнула женщина. – Иначе мы пропали...
- Не бойся, – довольно уткнувшись в жесткую косу жены, сказал Алан. – Наш король вон, войну остановил. Что ему какой-то великан? Конечно, он нам поможет.
- Если не он, то никто, – вытирая лицо грязными руками, мрачно выдохнула Мод. Алан ничего не ответил на это.
Он только сказал пару слов детям, коснулся губами их усталых лбов и, не оборачиваясь, ушел по освещенной закатом дороге прямиком в столицу.
====== Глава 34. Мечом и магией. ======
- Мерлин, передай мне девясил.
В покоях лекаря стояла утренняя тишина, и мягкий свет солнца застенчиво шкребся в окна, пробираясь внутрь. На столе перед Гаюсом лежали мелко разрезанные стебли, гордо раздувались склянки с разными порошками и листьями внутри, а на углу высилась горстка еще целых стеблей, не очищенных от длинных узких отростков. Над всем этим витало множество горьковато-сладких ароматов, а сам лекарь склонялся ближе к столу, чтобы не упустить ни одной ошибки в своем новом эксперименте.
Гаюс поднял голову от работы: его ученик даже не подумал оторвать себя от скамьи и перестать наяривать яблочный пирог, который еще вчера вечером стащил на кухне.
- Ты меня слышал?
- Любисток, – вдруг задумчиво ответил парень, нагло разжевывая пирог. Гаюс моргнул.
- Я сказал, передай мне девясил.
Маг не расстроился.
- Ну тогда льнянка.
Гаюс строго нахмурился.
- Мерлин, я не играю с тобой в названия, – попытался возразить он, но бесенята в голубых глазах парня все ему сказали. Мерлин хорошо его знал. И сейчас, в это мирное теплое утро, второе утро сентября, в такой домашней тишине их покоев заулыбался проказливо, как мальчишка, вызывающий на игру отца. Гаюс покачал головой, изображая суровость, а на самом деле чувствуя себя лучше, чем если бы сейчас оказался богаче всех королей вместе взятых. – Не зарывайся, мальчик. Ты не знаешь, с кем имеешь дело.
- Лопух, – все шире улыбаясь, Мерлин забрался на скамейку с ногами, чем еще больше стал напоминать малолетнего проказника.
- Я врач уже несколько десятков лет, – пригрозил Гаюс, спуская к носу кустистые брови и оставляя в покое то, что он творил на столе. – Я собирал травы, когда тебя еще на свете не было!
- Лапчатка.
Лекарь усмехнулся, принимая игру и откинулся на стуле, сцепляя руки в замок.
- Да ты назови хотя бы три имени, которыми еще называют эту лапчатку.
Теперь нахмурился парень, и нахмурился смешно, глубоко задумавшись, чуть не высунув язык от усердных мыслей.
- Калган, – наконец сказал он. – Перстач. Э-э...
- Вязель, кошачьи лапки, дубровка, узик, шептуха, – без труда продолжил за него лекарь и, прищурившись, посмотрел с ехидцей. – Ну, на какую букву будешь искать траву?
Мерлин состроил ему рожицу, снова откусив пирога.
- А ты вот найди траву, у которой название начинается на “и”, – возмущенно прожевал он. – От тех же кошачьих лапок.
- Хах, – со смешком ответил Гаюс. – Ипекакуана.
В покоях повисла многозначительная тишина. Старик с удовольствием смотрел на опешившее лицо парня и от этой игры отца и сына действительно чувствовал себя моложе. Наконец Мерлин проглотил пирог и спросил:
- И что это?
- Рвотный корень, – самодовольно ответил лекарь упрекающе-назидательным тоном. – И, между прочим, я при тебе давал его Гвейну.
Эмрис скривился при этом воспоминании.
- А почему тогда я его ни разу не собирал?
- Потому что, мой юный друг, он не растет в Альбионе. Я его выписываю у одного торговца, который ездит за море. – Удовлетворенно посмотрев на ворчливую мину на лице ученика, Гаюс снова сел прямо и взял в пальцы целый стебель. – Я выиграл. Принеси мне девясил. Он на нижней полке на...
- Я знаю.
Мерлин поднялся, со знанием дела пробежался пальцами по полкам, нашел баночку с нужным растением и поставил на стол перед лекарем. Потом вернулся на скамейку, чтобы дожевать свой пирог. Несколько минут они снова молча сидели в утренней солнечной тишине, наслаждаясь теплом атмосферы, которая для них обоих стала домом. Однако было уже достаточно поздно, и, хотя Гаюс ничего не спрашивал, вскоре дверь без стука распахнулась, являя их взору разгневанного короля в одних штанах и белой рубахе.
- Мерлин, – только и пропыхтел он, глядя на своего слугу. Тот и не подумал вскочить, а лишь состроил невинные глазки и невозможно учтивым голосом принялся отвечать.
- Милорд, я решил сегодня дать вам с Ее Величеством немного больше времени побыть наедине, ведь в прошлом месяце у вас на это было мало возможности, вот я и решил позаботиться о вас, как ваш верный и преданный слуга, который заботится исключительно о вашем благополучии. Что вы, я не нуждаюсь в благодарности, вся моя отрада видеть вас счастливым и отдохнувшим...