Сам Гриффиндор отвернулся к стене, чувствуя, как тело наливается тяжестью, как его укрывает тепло, как мысли медленно замирают в голове и начинают плавать в той темноте, что затекла под веки. Не прошло и пары минут, как он наконец-то уснул.
====== Глава 36. Самый светлый час – перед затмением.* ======
Проснулся Годрик как всегда рано. Утреннее небо было заплакано серой краской, хотя и грозных туч не было видно. Из открытых окон долетали иногда громкие команды сэра Леона, строившего отряд рыцарей на площади. В покоях лекаря было светло и оживленно: дверь в комнату Гаюса была уже открыта, хоть самого лекаря там не наблюдалось, сонный, но уже более бодрый, чем ночью, Мерлин показался из своей каморки, Алиса мирно посапывала, положив голову на сложенные на столе руки, а Пенелопа аккуратно разглаживала готовые костюмы. Швея выглядела усталой и сонной, но довольной, поскольку на ее коленях лежала выполненная работа.
- Всем доброе утро, – поздоровался Гриффиндор, поворачиваясь на бок.
Мерлин кивнул и, подойдя к столу, взглядом спросил у волшебницы, готова ли одежда и можно ли ее посмотреть. Заметив этот взгляд, Пенелопа живо развернула один из костюмов, и ахнул не только Мерлин, но и Годрик. Это было что-то вроде рясы, но такой причудливой формы, что она полностью скрывала фигуру человека и представляла ее совершенно другой. На рукавах и груди этой рясы были вышиты узоры, в которых угадывались знаки Старой религии. Рукава были двойными, и пока верхний ниспадал от локтя вниз, второй закрывал руку полностью, кончая перчаткой без пальцев. И стоячий ворот, и три пояса, и странно собранный подол – все это помогало скрыть истинную внешность человека и заставить ее казаться иной.
- Ты... – у Мерлина не нашлось слов от восторга. – Ты...как ты сумела?! Всего за ночь!
Пенелопа скромно потупила глаза и пожала плечами.
- Это было интересно, а потому быстро.
- А моя одежда? – спросил Годрик. Девушка молча развернула второй костюм, который отличался от первого на вид, но был сделан по тем же принципам. Рыцарь знал, что на его лице отразилось восхищение, поэтому ему оставалось только протянуть: – Ну, неплохо, молодец.
Мерлин фыркнул, складывая в руках свой костюм.
- Нет бы “спасибо” сказать... – он снова повернулся к девушке. – Пен, я не знаю, как тебя благодарить, ты нам очень помогла...
- Пустяки, – мягко прервала его Пенелопа и зевнула, прикрыв ладошкой рот. – Мне бы...
Договорить она не успела, так как дверь в покои открылась так громко, что разбудила Алису. На пороге стоял запыхавшийся Гаюс, который явно очень спешил.
- Артур идет сюда! – выпалил он.
- Как? Зачем? – спросил Мерлин.
- Я сказал ему, что ты заразился от Годрика ветрянкой и поэтому тоже не можешь поехать в поход.
- И?
- “И”? Конечно, он решил проверить, действительно ли ты болеешь, а не просто отлыниваешь!
Эмрис в бессильном возмущении всплеснул руками.
- Значит, Годрику он поверил, а мне – нет!
- Ну, знаешь, Годрик еще не променивал своего короля на яблочные пироги.
- Это был один раз! За все годы верной службы!
- Да ну?
- Ложись, – вдруг сказала, поднявшись, Пенелопа.
- Что?
- Ложись, – девушка щелкнула пальцами, прошептав магические слова, и коробка со швейными принадлежностями, остатки тканей и готовые костюмы быстро улетели в каморку Гаюса. – Ты не против? – наскоро спросила она у хозяина покоев, тот кивнул, и девушка мягко подтолкнула Мерлина к его каморке. – Иди, я сейчас приду. И если ты не поторопишься, придется придумывать объяснения для короля, и ваш план рухнет.
Это негромкое заявление заставило Мерлина без вопросов пойти, куда сказано. Гаюс стал доставать какие-то склянки и травы, стремясь придать комнате тот вид, будто в ней действительно болеют. Пенелопа тем временем закатала рукава у платья, схватила вторую коробку и, попросив сестру скорее отправиться работать на кухню, присела около кушетки Годрика. Раскрыла коробку и достала какие-то баночки, порошки, мази разного цвета, кисточки и прочее.
- Ты правда будешь мазюкать этим мое лицо? – скривился рыцарь, но девушка от спешки даже не смутилась.
- Да. Прикрой губы и глаза, мне будет так легче, иначе разрисую, как клоуна.
Гриффиндор и съязвил бы что-нибудь в ответ, но это было чревато. Если мышка не успеет его размалевать, Артур войдет и увидит его здоровым, и что он тогда подумает? Что его рыцарь струсил идти сражаться с великаном, да еще и прикрывается детской болезнью! Нет, это было бы катастрофой. Поэтому он сжал зубы, стараясь не чихать, когда какой-то мелкий порошок попадал ему в нос, и не думать, что его сейчас раскрасят, как самую последнюю уличную девицу. Это было противно, к тому же, он знал, что это делали руки Пуффендуй, а это еще больше заставляло его кривиться.
Через несколько минут девушка закрыла коробку и подскочила, бросившись к каморке Мерлина, сказав на ходу ни в коем случае не трогать лицо. У Гриффиндора тут же зачесались руки это сделать, но он сдержался. К нему подошел Гаюс, пристально вглядываясь в то, чего он сам не видел. Задумчиво и удивленно пожевал губы.
- Да, она здорово постаралась... Даже я издалека не отличил бы. Золотые руки... – затем он стал серьезным. – Залезь под одеяло, у тебя размалевано только лицо, а эти оспины должны быть по всему телу, так что накройся так, чтобы была только голова снаружи. Если хочешь остаться рыцарем.
Еще через несколько минут Пенелопа устало вышла из каморки Мерлина, потирая явно болевшие от непрерывной и спешной работы руки. Гаюс обнял ее за плечи и отвел к себе в комнату, сказав ждать знака, а потом вернулся в главную комнату и уселся за стол, готовя какие-то лекарства и поглядывая на дверь. Не успел Годрик пожаловаться, что ему жарко, как раздались быстрые, широкие шаги, и на пороге оказался король. Гаюс почтительно встал, склонив голову. Кивнув ему, Артур увидел Годрика, а точнее, его голову, торчащую из-под одеяла.
- Ты как? – спросил вошедший.
Рыцарь постарался вспомнить, как он себя чувствовал, когда в детстве болел ветрянкой, но это было бесполезно. Когда в восемь лет он заболел ветрянкой, его отец и слышать не захотел о лечении и заклинанием отправил полоть огород, заявив, что так он еще принесет пользу, ведь заколдованный, сын не будет расчесывать оспины, и они пройдут без осложнений. Поэтому Годрик ничего не помнил о своей ветрянке. Но, к счастью, стоящий перед ним человек знал об этой болезни еще меньше, так что он посчитал, что можно импровизировать.
- Лучше не бывает, – протянул он специально хриплым голосом. Артур нахмурился.
- Имей ввиду, что от состояния каждого рыцаря зависит армия. Еще раз узнаю, что ты плюешь на здоровье – будешь месяц оруженосцем работать, понял?
- Что, тебе можно, а мне нельзя? – расплылся в улыбке Гриффиндор.
- Да, Годрик, мне можно, а тебе нельзя, – отрезал друг, а потом все-таки улыбнулся. – У Гаюса приказ тебя из покоев не выпускать. До выздоровления ты в его полном распоряжении. – Он осмотрелся и увидел дверь в каморку своего слуги. Зашагал туда. – Так, ну а что с моим ленивцем?
- Сир, – встал на его пути Гаюс, – вы не болели этой оспой. Вы заразитесь, если коснетесь...
- Не бойся, Гаюс, – заверил его Артур. – Если он правда болен, то по ушам получит после выздоровления.
И он зашел в каморку. Гаюс и Годрик притихли, стараясь расслышать разговор двух друзей.