То и дело им встречались темнореченцы — раненые, перемазанные грязью и кровью, но оживленные, пьяные от свободы. Однако сколько Глард не пытался уловить "пьянящий запах свободы", он смог учуять лишь вонь тумана и падали.
При виде двух командиров темнореченцы останавливались и необычайно бодро, как они не делали никогда до этого, отдавали честь, а кто-то даже и кланялся. Глард не был уверен, кому именно предназначались эти поклоны — ему или Шиорке, который, если по чести, сделал для темнореченцев гораздо больше, чем сам капитан. Отстраненно наблюдая за повстанцами, Глард вспоминал, как же это произошло на самом деле, кто же первый запустил страшную машину восстания.
Кажется, это началось в деревушке со странным названием Властара. Брат рассказывал… Однажды туда явился великан, похожий на харрца, но не уступающий никому из коренных темнореченцев. Он привел с собой троих людей, беглых каторжан. Те долго рассказывали, через что им пришлось пройти, демонстративно показывали шрамы и незажившие следы от кандалов и плетей… Им было нетрудно поверить: слишком опасными и одновременно отчаявшимися выглядели люди, слишком много страха плескалось в их глазах. А потом тот самый великан начал аккуратно, шаг за шагом, направлять людей к восстанию. Да и что там направлять? Он просто последовательно и логично рассказал им чистую правду: что наместник сошел с ума, что большинство харрцев выслано за пределы провинции или попросту сбежало, что император уже давно наплевал на Темноречье… и что есть на свете свобода — нет, Свобода! Что при обладании этой Свободой людям станет куда лучше.
Нет, он заинтересовал не всех. Большинство крестьян просто не обратило на это внимания, занятое своими делами — охота, вспашка бедных земель, выращивание скота… Слишком много у них было забот, чтобы думать о Свободе.
Тогда великан ушел, и вместе с ними ушли и беглые каторжане. Ушли, чтобы появиться в другой деревне, носящей название Х'иар. Там к ним прислушались — деревня находилась куда ближе к дворцу наместника, и совсем недавно по ней прокатился отряд "карателей". Они искали кого-то, а кого — никто так и не понял. Эти люди хотели отомстить, и в лице темноволосого великана и двух беглых каторжан они нашли своих героев.
Так и закрутилось… Спустя две неделю в Х'иар пришли властарцы — те, кому удалось выжить. Оказалось, какой-то подгулявший имперец поджег деревню. Уцелели немногие, и эти немногие прошли сквозь череду болот, чтобы отомстить разрушителям и присоединиться к восставшим.
Харрцы так ничего и не поняли. Темнореченцы? Восстали? Полноте, господа, что вы такое говорите. Эти свиньи только и могут, что в грязи валяться да хрюкать. У наместника крыша съехала? Так нам даже лучше, не будет бесконечно придираться… Император не высылает подкрепление и смену? Да неужели вы не знаете, что он не высылает их потому, что мы не хотим, и именно поэтому? Просто все, кто хотели, уже давно отсюда сбежали, а мы остались, именно потому, что нам здесь нравиться! О да, нам нравится в этой болотной дыре, просто потому, что в других местах нас ждет хорошо если виселица… Так что не болтайте о восстаниях и лучше выпейте.
Вот так все и покатилось. Восстание шло совсем незаметно — да и кому замечать-то? Одна деревня, другая, там и третья присоединилась… Понемногу, за год поднялось все малонаселенное Темноречье. Спусковым крючком стала ловля самых наглых повстанцев. Часть повесили, семерых бросили в тюрьму. Только один избегнул такой участи — тот самый непохожий на темнореченца великан, обладающий какой-то сверхъестественной харизмой. Всем он казался своим — и темнореченцам, и харрцам. Благодаря этому великан, назвавшийся смешным именем Шиорка, вернулся к повстанцам и призвал их напасть на имперцев.
Темноречье поднялось. Нет, восстали не все — кто-то слишком боялся, кто-то просто не хотел восставать, почитая императора. Но все-таки воинов-освободителей, которые могли свободно ходить по болотам, пусть и почти не владевших оружием, оказалось много. Несколько оплотов харрцев они просто… смели. Стерли и сбросили остатки в болото, хоть и платя за каждую жизнь врага три, а то и пять своих. Но столько смертей заставили людей призадуматься, а нужно ли им это? Почва под ногами Шиорки зашаталась, и он поступил так, как необходимо было тогда: дал людям героя, который знает военное дело, которое приведет их к победе. И которого можно будет легко обвинить в предательстве, если что-то пойдет не так.
Таким избранником, воином-освободителем, единственным благородным имперцем во всем мире, стал отставной сержант, а ныне капитан Глард. Стал против воли, попавшись на крючок хитрого удава. И кто знает, как люди поступят со своим избранным теперь?..
Могильщики уже заканчивали свою работу, когда Глард подошел к ним. Люди равнодушно, отключив все мысли и чувства, рыли глубокие ямы под братские могилы, а потом бросали туда трупы. Глард невольно поморщился, сравнив, сколько трупов и сколько живых. Счет вышел явно не в пользу темнореченцев.
Здесь на него смотрели совсем не так, как около крепости. Там его и Шиорку приветствовали, здесь же на двух командиров обращали мало внимания, куда меньше, чем на притаскиваемые трупы.
— Капитан Глард?
Ему не понадобилось даже оборачиваться, чтобы понять, кто это. Таким глухим и одновременно ясным голосом во всей повстанческой армии говорил только один человек. Услышав его, Глард позволил себе расслабиться.
— Что, Югап?
Пожилой капрал совсем не по-военному поклонился и блеснул необычно яркими голубыми глазами.
— Рад видеть вас в добром здравии, капитан. Как ваша рука?
Глард машинально потер пострадавшую конечность и удовлетворенно поморщился.
— Нормально. Все-таки фельдшер попался хороший. Кто это?
— Мой сын, капитан. Хороший мальчик, знает дело.
— О, — озадаченно произнес Глард. — Хорошо. Вы оба будете представлены к награде. Шиорка… — Он оглянулся, но грузной темноволосой фигуры нигде не заметил. Заметив озадаченный взгляд капитана, Югап пожал плечами.
— Кажется, он ушел в ту сторону…
— Ну и Тьма с ним, — поморщился капитан. — О чем ты хотел меня спросить?
— О том чудовище, капитан. Опять оно сбежало… А вон — последствия, или, скорее, причина его побега.
Проследив за взглядом капрала, Глард увидел два обожженных до состояния головешки трупа, которые как раз подволокли к яме.
— Телегу тоже сожгло, — пояснил темнореченец. — Теперь она даже на растопку не годится. По-моему, расплавилось даже железо.
— А монстр…
— Уцелел. Да еще как уцелел! Кажется, он вас еще навестил?
Глард поморщился, вспомнив тот удушающий страх, накативший, когда тусклые алые глаза смотрели на него.
— Да. Тьма, что же это тогда за чудовище получается?! Никогда не слышал, чтобы они сами в огонь лезли, да еще и выживали после удара такой магией! Не знаешь?
— Нет капитан, прошу простить мою неосведомленность.
Капитан лишь отмахнулся. Странно, но Шиорку, который иногда говорил точно так же, он терпеть не мог, а Югапу, наоборот, симпатизировал.
— Хорошо. Скажи солдатам, чтобы собрались на площади после похорон. Ты придешь на совет?
— Буду рад оказанной чести, капитан.
— Тьма, хоть что-то хорошее! — неподдельно обрадовался Глард. — Хорошо.
Трупы уже прекратили стаскивать в могилу, и теперь живые прощались с ушедшими товарищами. Кто-то просто сидел рядом с ямой, кто-то, не скрываясь, плакал, а кто-то бросал в могилу оружие или еще что-то, что могло напоминать о мертвом. Правда, не все, что отдавали темнореченцы, попадало к мертвым: Глард точно видел, как могильщик ловко и незаметно стащил красивой работы нож, не прекращая работы лопатой. Некоторое время капитан просто стоял на краю братской могилы, не зная, что сказать, а потом снял с шеи талисман и кинул его вниз. Эта маленькая стальная подковка, перечеркнутая молнией, как нельзя лучше подходила темнореченцам, ставшими воинами не от рождения, а по выбору.