Александр поднял чашу к небу, где за надвигавшимися темными тучами быстро потухали звезды, и произнес молитву Гелиосу*, плеснув из чаши на пол. Греки и македонцы запели любимую застольную песню Анакреона:
_______________
* Г е л и о с - бог солнца.
Благовонными венками
Увенчавши кудри наши,
Мы с веселою улыбкой
Пьем вино из полной чаши...
Когда кончили песнь и ударили чашей о чашу, базилевс спросил:
- Где же обещанный воин-певец? Где его песня, воспевающая мои походы?
Все затихли. В глубоких сумерках ночи мягкий, бархатный голос запел:
Красные гребни на шлемах
Сорваны в битве мечами.
Дева, танцуй, изгибайся,
Как в трепете первой любви!
Царь Александр Великий,
Славной победой венчанный,
Шумно пирует с нами,
Смотрит на танцы твои.
Разбиты врагов колесницы
С ножами на спицах колес,
Конница камнем с утеса
Низринулась на врага.
Кто направлял средь битвы
Молнией властной десницы,
Неумолимый, как рок,
Удар золотых фаланг?..
Оружье, слонов, колесницы
Отбил Александр-победитель
И много красивых коней,
И белых, как мрамор, жен,
И резную шкатулку из золота
С янтарем и жемчужными нитями;
Раскрывал ее черный нубиец
Не остывшим от крови ножом.
И сказал базилевс: <Хорошо
Вы сегодня сражались, отвагой горя!
Возьмите все золото, стройных жен,
Жемчуг весь, все оружье,
Все куски янтаря,
Дворцы четырех столиц
И двадцать персидских сатрапий!..
Я первый средь вас. Да здравствует молодость!
Любовь друзей дороже наград.
Одну лишь пустую шкатулку из золота
Я возьму и поставлю в тени шатра>*.
Запах крови плеснул по багровым долинам,
Звон победы в закат подымали щиты,
Когда песен Гомера свиток длинный
Положил базилевс между стен золотых.
И сны прилетели к царю
Из шкатулки, его изголовья,
В ней таились Гомеровы звонкие песни,
Как стоны отточенной стали.
Выплывали герои Гомера
В золоте мутной крови,
В багровом дыму Гавгамелы
И в огнях ниневийских развалин.
В синем сумраке стелется дым благовоний,
На стройных треножниках меркнут огни,
Но вечно пылают сердца наших воинов,
Царь Александр среди них!
Губы омочим в янтарном вине,
Растопчем доспехи вражьи!
В дрожащем сиянье смолистых огней
Сдвинем тяжелые чаши!**
_______________
* После знаменитого сражения при Гавгамелах, в котором
шестидесятитысячная армия Александра разбила полумиллионное войско
персов, Александр отдал воинам всю захваченную добычу, а себе взял
золотую шкатулку царя Дария, в которую он положил свою любимую
рукопись - поэму Гомера <Илиада>, и после всегда хранил эту шкатулку
в своем изголовье.
** Стихотворная обработка песен Андрея Петрова.
Все заплескали в ладоши и закричали:
- Прекрасно! Да живет наш базилевс, равный героям Гомера! Да покроет он новой славой наши мечи! Нет, Александр выше героев Гомера!
- Подойди ко мне, юноша! - сказал базилевс.
Аристоник подошел к нему; его лицо было бледно, и капли холодного пота блестели на лбу. Как воин, он неподвижно вытянулся перед Александром.
- Откуда ты родом?
- Я фиванец, из Беотии.
Александр резко приподнялся и недоверчиво взглянул на Аристоника. Все затихли, вспомнив, что Александр разрушил до основания город Фивы, сровнял с землей каменные стены и продал в рабство тридцать тысяч защитников города. Но юноша стоял прямо и открыто смотрел в лицо базилевсу.
- Как ты остался жив?
- Во время взятия Фив я был на берегу моря, и меня не коснулся твой гнев.
- Что же, хотели бы вы, чтобы фиванские стены были снова восстановлены?
Аристоник опустил голову, видимо колеблясь, и затем сказал:
- Если бы Фивы были восстановлены, то мы бы всегда боялись, что снова явится Александр и возьмет их.
Александр улыбнулся, одобрительно тряхнул кудрями и обвел взглядом окружающих.
Ближайшие гости шептали, желая, чтобы базилевс их услышал:
- Юноша достоин похвалы! Как базилевс милостив к фиванцу!
- Ты унаследовал дар песен вашего великого соотечественника, фиванца Пиндара*, - сказал ласково Александр. - Я тебя оставляю в моей свите. Ты будешь петь, когда я позову тебя. В награду возьми этот подарок! - И Александр протянул юноше свой золотой кубок, наполненный вином.
_______________
* П и н д а р - знаменитый греческий лирический поэт.
Аристоник поднял кубок к небу, плеснул несколько капель на ковер в честь богов и выпил вино, не спуская глаз с базилевса. Повернувшись по-военному, он отошел четкими шагами и скрылся в группе эфебов.
Александр начал вести разговор с послом Карфагена.
- Наш город богатейший из всех городов Внутреннего моря, - говорил финикиянин. - Мои суффеты* уже давно вели тайные переговоры с царем Персии о заключении крепкого союза. Персия - сильнейшая держава на суше; финикийские корабли - самые многочисленные и сильные на море. Если бы вольный город Карфаген и могущественная Персия заключили крепкий союз, то власть этого союза распространилась бы до самых последних пределов земли. Теперь поднимает голову дерзкий Рим. Италийцы хотят наложить руку на Грецию и Македонию. Почему не соединить силы твои, великий царь, и вольного, всемогущего своим богатством Карфагена? Почему не заключить союза двух сильнейших в мире государств?
_______________
* С у ф ф е т а м и назывались два выборных правителя
Карфагенской республики.
На левом краю стола македонцы, сидевшие близ Филоты, обменивались насмешливыми фразами:
- Лесть - самое верное оружие.
- Особенно у Александра!
- После битвы при Гавгамелах из захваченной добычи он ничего не взял себе, это верно, но зато уж в Персеполисе он не постеснялся и отослал матери в Пеллу тридцать пять тысяч мулов и пять тысяч верблюдов, нагруженных золотом и серебром.
- Разве управление сатрапиями* он роздал своим товарищам по мечу? О нет! Ими он пренебрегает! Всюду начальниками он посадил персов.
_______________
* С а т р а п и я - провинция.
- Мы для него захватывали царство за царством, а награда нам тяжелые раны и отправка, как ненужных калек, на родину.
- Теперь мы, благородные этэры, даже редко видим Александра, а должны сперва кланяться персидскому евнуху, чтобы он нас пропустил к нему, нашему бывшему товарищу.
- А для чего он позорится, натягивая широкие персидские шаровары и варварскую одежду?
Музыканты снова затянули пронзительную мелодию, любимую песнь бывшего царя царей Дария. Свистели сиринги, заливались свирели, гудели трубы и глухо рокотали бубны.
СКИФ И ЭЛЛИН
Тогда в темном небе над пировавшими загорелись два факела и осветили худенькую девушку, сильно набеленную, в пестрой короткой тунике с золотыми блестками. Покачивая факелами в вытянутых руках, она как будто плыла в воздухе. Когда акробатка дошла до середины террасы, сбоку вспыхнули еще два факела, и небольшая обезьяна осторожно пошла по канату на задних лапах, покачиваясь и подражая девушке.
Громкий хохот раздался на верхней террасе, и все заметили высокого неуклюжего юношу в греческом хитоне, который показывал пальцем на обезьяну, приседал и задыхался от смеха. Его хохот заразил всех, прокатился по всем террасам и отозвался внизу, во дворе, где толпились воины.
- Кто это так громко смеется? - спросил базилевс. - Мне его лицо немного знакомо.
- Это скиф, молодой сакский князь Сколот, - сказал подошедший эфеб. Ты вчера приказал вывести его из подвала, вымыть, переодеть и привести к тебе.