Я перескочила через кровать, оставив страждущего по ту сторону ложа и встала в позу защиты
-Не знаю, как у вас, а у нас на это требуется, как минимум, согласие девушки!,-твою мать, я же его сейчас спровоцирую, но а что мне еще говорить?! Дверь он запер, я в ловушке!!
Держатель гарема захохотал холодным скрипучим смехом и внезапно прыгнул на меня, прижимая к стене и зафиксировав запястья рук над моей головой одной рукой, а другой начал водить по моему телу под блузкой, легко проходя от бёдер к пояснице и до крайне чувствительной точки между лопаток, от чего моё тело выгибалось ему навстречу.
Нет…нет…нет! Хочется сжаться в клубок и исчезнуть, почему сейчас это не работает, почему?! Прикосновения приносят почти физическую ощутимую боль, ментальную, но тело, ох предательское творение! Реагирует и выгибается навстречу этому дьявольскому отродию! Нет…только не по спине, мое самое слабое место... Я укусила его, когда тот решил меня поцеловать, оттолкнула и отскочила к стене… Я не могу так, я не могу, мне страшно, но я буду бороться до последнего.
Он медленно выпрямился, глаза его очень недобро блеснули, он подошел и ударил меня ладонью по лицу так сильно, что я чуть не упала, чудом успев восстановить равновесие. Тварь… Где-то внутри меня сейчас исчезала паника и страх, уступая место гневу и ненависти. В это время «оно», это омерзительное животное, успело взять плеть из комода и прорычало:
-на колени!,-раздался громкий хлопок и одна из моих ног подогнулась от резкой боли, я упала на колено, сделала вдох, встала и посмотрела ему в глаза. Теперь мне было не страшно. Боль и борьба – то, к чему я привыкла и то, что я смогла когда-то победить. Я выдержу это.
Удары сыпались один за другим, рассекая кожу до крови. Шахир уже не контролировал себя и свое состояние, избивая меня, снова и снова поднимающуюся на дрожащих ногах. Через короткое время, в которое он уже успел нанести достаточно глубокие раны, в комнату постучали, вошел Карим и, смотря только на Шахира, объявил, что внимание господина срочно требуется в другом месте по острому экономическому вопросу. Плеть упала на пол в паре метров от меня, мужчины последовали к двери. Знахарь вел себя раскованно, даже ни разу не посмотрев на новенькую рабыню, будто это вовсе не стоит его внимания, и ушел вместе с распаленным товарищем.
Меня трясло, дыхание сбивалось, я поднималась на ноги в почти бессознательном состоянии, снова падала и поднималась, будто выполняя какой-то священный ритуал. С каждым разом подниматься было все тяжелее, и, казалось, силы мои уже начинали подходить к концу, когда дверь внезапно открылась и зашел человек. Я даже не сразу поняла кто это, а слова доносились до меня с таким шумом, будто я была под водой. Я вдруг поняла, что осталась в комнате одна, сползла по стенке и сжалась в комок, задыхаясь в рыданиях. По ноге текла кровь, будто бы удерживая меня в этой реальности и не давая потерять себя и сойти с ума. У меня не было никаких мыслей, я не чувствовала боли, я чувствовала только совершенно неописуемый страх.
Я не знаю, сколько я просидела в таком состоянии не двигаясь и не существуя в обоих мирах сразу, но когда сознание начало возвращаться ко мне, за окном уже было непроглядно темно, а передо мной возник чей-то силуэт. Я с каким-то сдавленным хрипом вместо вскрика отскочила в сторону, моля всех богов сразу о том, чтобы это не было продолжением произошедшего сегодня вечером. Видимо, боги меня услышали. Это был всего лишь Карим. Увидев его, а не Шахира, я прониклась чуть ли не родственными чувствами к нему, но проявлять их у меня уже не было сил, я снова медленно сползла на пол и тупо уставилась в узоры на ковре. Знахарь так же присел недалеко от меня, внимательно следя за моими движениями. Что, интересно ему, добили меня или нет? Сейчас я сама не уверена ни в одном из ответов.
Карим
Шах захотел вечером зайти к новенькой и повеселиться от души. Уникальная внешность даже уступала дикости и неприрученности, что он очень любил. Что-то не давало мне покоя, и я решил посмотреть по камере, что происходит в той комнате. От увиденного внутри все похолодело: да, здесь наказывать наложниц было в порядке вещей, в отличие от моей родины, но бесцельное избиение, тем более этой странной новенькой вызвало во мне целый букет странных эмоций: удивление, страх, жалость…злость? Негодование? Когда же это чудо природы успело меня заинтересовать? В любом случае, я как знахарь и как младший в иерархии не имел отношения к наложницам, тем более находящимся в собственности Шаха. Однако, нужно было что-то делать, пока не случилось ничего плохого… Девушку можно сломать, подчинить, но от этого она не станет верной, покорной, зато пойдут необратимые процессы, которые часто приводят к смерти девушки или гибели от ножа или яда того, кто ломал. Я вошел в комнату и сказал, что в одном из финансовых договоров нашлись какие-то отклонения и нужно срочно пересмотреть условия. Смотреть на девушку я не осмелился, боясь выдать себя и подставить под удар её.