Я пошел разыскивать полк. На дороге, тыкая землю металлическими щупами, в тяжелых мокрых валенках бродили саперы. Дорогу загораживали остовы подорвавшихся на минах и сгоревших машин; прямоугольные, деревянные и круглые железные мины громоздились кучами у залитых водой кюветов. Я глядел на них и думал: «Горе пахарям, которые попытаются здесь распахивать землю».
Но уже шла вперед артиллерия, гремели тракторы и огромные «студебеккеры», теперь уже пренебрегая правилами маскировки, с зажженными фарами везли ящики со снарядами. Лязгая гусеницами тракторов, прошел полк Петруни.
Я прыгнул на одну из проходивших мимо машин. Яркий свет то здесь, то там вырывал из мрака черные силуэты женщин с поднятыми руками, просящих подвезти. Они не думали, что могут взорваться на минах, и были одержимы одной мыслью — поскорее добраться домой. Так доехал до Кочерова — огромного села, насчитывавшего когда-то 453 дома. На три четверти село фашисты сожгли.
В Кочерово сосредоточивался танковый корпус, всю ночь ревели моторы, слышались возбужденные голоса танкистов. Недалеко гремели пушки — на станции Тетерев соединение генерала Полубоярова дралось с танковой дивизией СС «Адольф Гитлер». Танки, не успевшие разгрузиться, стреляли с железнодорожных платформ.
Спал я во дворе, на соломе, с гвардейцами из батальона майора Жукова, первыми ворвавшимися в село. Неутомимый хозяин двора всю ночь строил землянку, рубил топором дерево, забивал гвозди, и под звуки этой мирной работы так хорошо спалось! Проснувшись среди развалин села, увидел я деревянную церковь с яркими лазоревыми куполами.
— Как же они ее пощадили, милую? — спросил усатый минометчик, оказавшийся рядом.
Но он ошибся, этот добродушный усач: фашисты не пощадили церковь. Они загадили алтарь, изломали все, что находилось внутри. Подошедшие женщины, потрясая кулаками, на чем свет стоит ругали Гитлера.
За церковной оградой валялись трупы фашистов, словно нафталином, присыпанные снегом. Подъехал генерал Рыбалко, долго смотрел на молодого солдата с холодными, полураскрытыми, почти девичьими губами Кого напомнил ему этот мертвый немец, сына ли, брата ли, но только суровый генерал сказал:
— Ненавижу войну… Сколько скосила, проклятая, молодых жизней и наших, и чужих, — и тут же попросил собравшихся вокруг него жителей: — Похороните мертвых…
— Да ведь это же фрицы, — возмутился белобородый старик. — Пускай их растащут вороны.
— Все равно похороните. У кого найдете документы, перепишите фамилии и отдайте в сельсовет… Окончится война — миллионы матерей со всего света станут искать могилы своих сынов.
Генерал сел в «виллис» и скрылся за углом улицы.
— Что ж, видать, придется их предать сырой земле, — согласился старик и пошел в хату за лопатой.
За ночь приморозило, выпал снежок. Противник отходил к городу Коростышеву, намереваясь задержаться там на крутом берегу реки Тетерев.
Я выбрался на шоссе и пошел к Коростышеву. Вдоль дороги, густо увитой по обочинам сорванной телеграфной проволокой и посыпанной свежими щепками от разбитых бомбами сосен, стояло несколько огромных подбитых и сожженных тяжелых немецких танков «Т-V» и «Т-VI». Эти «пантеры» и «тигры» потерпели поражение в единоборстве с нашими средними танками «Т-34». На некоторых из немецких машин на закопченной броне написано мелом: «Работа танкового экипажа Ивана Ненасытен». Какой-то мальчик подарил танкистам кусок школьного мела, и они, двигаясь вперед, отмечали свою работу.
Шедшие рядом красноармейцы с удивлением рассматривали рваные дыры в толстых броневых плитах немецких танков, с восхищением говорили:
— Ничего плохого не скажешь — сделано чисто!
И дальше на шоссе, и на полянах в стороне от дороги стоят подбитые и развороченные взрывом боеприпасов немецкие танки из дивизии СС — «Адольф Гитлер» и «Райх», гремевших по всей Европе. Возле них валяются обезображенные трупы непогребенных танкистов, которые так и сгниют, не преданные земле.
У Коростышева, невдалеке от взорванного моста через реку, разорвавшего шоссе на две части, увидел я знакомых танкистов, возившихся у своей подбитой машины.
Над аккуратной свежей могилой, обложенной сосновыми ветками, стоял Ненасытец.
— Вот поховали механика — Васю Губенко. Подорвались на мине. Ездили по плохим дорогам — все было в ажуре, выскочили на шоссе — и вот на тебе! Видно, правильно говорят китайцы, что красивые дороги далеко не ведут.