Мне рассказали, с какой удалью дралась смертельно уставшая рота гвардейцев старшего лейтенанта Наумова. Примеры подлинного героизма показывали в бою коммунисты. Парторг стрелковой роты Семенюк, когда был убит командир взвода, принял на себя командование, повел за собой бойцов, выбил фашистов из прибрежной траншеи. Коммунисты Макаров и Авдеев забросали гранатами гитлеровцев. Парторг роты А. Новиков убил пятерых фашистов. Его отделение захватило два вражеских дзота, прикрывающих дорогу, и повело огонь из захваченных у врагов пулеметов.
Тем временем севернее Коростышева через реку переправился гвардейский полк, перерезал дорогу на село Дубровка, захватил кирпичный завод и хутор Казак и стал обходить город, угрожая немцам отрезать пути отхода и прижать их к южному изгибу реки, где под прикрытием артиллеристов уже начали переправу советские танки. Фашисты поняли, что каждая минута промедления грозит полным окружением. Бросая подбитые танки и самоходные орудия, поджигая склады и оставляя раненых, они стали уходить на Маврин, Стрижевку, Кмитов.
Обо всем виденном я написал корреспонденцию. Но как ее доставить в редакцию, чтобы она успела попасть в номер вместе с сообщением Совинформбюро о взятии города? У меня не было машины, а редакция находилась за сто двадцать километров. Я решил воспользоваться армейским телеграфом, до которого было километров тридцать по лесной тяжелой дороге. Я добрался, но начальник узла связи — майор Литвишко — пробубнил, что все аппараты забиты шифровками и мой материал он пошлет в последнюю очередь.
У меня уже был горький опыт. Телеграммы, в которых шла речь о прорыве, дошли в редакцию на третьи сутки. Я решил доставить корреспонденцию сам, выбрался на Киевское шоссе и, чтобы согреться, десять километров шагал мимо трупов, сгоревших машин, подбитых танков.
Надо было торопиться, и я стал «голосовать», подымая руку перед попутными машинами с молчаливой просьбой — прихватить меня с собой. Но машины, как вихрь, проносились по асфальтовому шоссе.
В одной полуторке мелькнул офицер в синей летной шинели. Я ухватился за железный крюк сзади машины и перекинулся через борт. У Кочерова машина повернула направо, пришлось соскочить. Так, переменив девять попутных машин, я к ночи добрался до редакции.
Корреспонденция пошла в номер.
А утром я уже снова ехал в армию. Прорыв, начатый 24 декабря, неимоверно расширился. В него вошли танковые армии генералов Рыбалко и Кравченко. Против всех основных танков дивизий гитлеровской Германии Ставка Верховного Главнокомандования сосредоточила на Первом Украинском фронте основные танковые силы Советской Армии.
Тактический успех, достигнутый при прорыве, сравнительно быстро перерос в оперативный. Ежедневно брались сотни населенных пунктов, огромное множество трофеев. Я не успевал клеить карту — склеишь сегодня, а на завтра требуются новые листы.
В оперативном отделе сказали, что бои одновременно идут на подступах к Житомиру и Бердичеву. Оба города были на участке моей армии. Вдруг входит редактор «Знамени Родины» подполковник Верховский и предлагает:
— Поехали в Житомир.
Лучшего попутчика трудно было найти, у него «эмка», а я человек пеший.
Житомир — один из древнейших городов Руси. В 884 году, после того как князь Олег убил Аскольда и Дира, город основал их любимец Житомир. В 1240 году цветущий город разорили полчища татар. С 1362 года Житомир находился в зависимости сначала от Литвы, потом Польши. В 1792 году русские войска навсегда освободили город. Это все, что я знал о Житомире.
За час до нашего приезда город был уже взят, бой шел по берегу порожистой реки на западной окраине, в березовых и рябиновых рощах. Житомир — крупный узел железных и шоссейных дорог — взяла советская гвардия.
Гитлеровская ставка, оценивая значение житомирского рубежа, дала строгий приказ солдатам защищаться до последнего. Некоторое время немцам удалось задержаться на насыпи железной дороги, опоясывающей город с востока. Вдоль этой насыпи до самого Бердичева проходила так называемая железная линия обороны, с лихорадочной поспешностью созданная немцами руками десятков тысяч невольников. На всех окраинах города оккупанты возвели форты — маленькие четырехугольные крепости, сделанные из нескольких бревенчатых стен, засыпанных землей. Форты эти были настолько крепки, что давали гарнизонам возможность оказывать длительное сопротивление танкам и артиллерии. Основными укреплениями на подступах к городу и в самом городе являлись доты и дзоты с широко разветвленной системой ходов сообщения. Только вдоль железнодорожной насыпи насчитал я около ста дзотов, опоясанных колючей проволокой, подступы к которой были густо заминированы. Многочисленные огневые точки фланкирующего. косоприцельного и кинжального огня располагались в каменных зданиях, на перекрестках улиц.