Подполковник Кравченко приказал капитан-лейтенанту Вострикову занять оборону по линии: школа № 18, площадь Коммунаров, шоссе на Мысхако, пролегающее через пригород Станичку. Он обнял его и сказал:
— Умри, но не отходи.
Немцы подтянули к городу танки и тяжелую артиллерию. С утра и до вечера авиация бомбила пристани и цементные заводы, на улицах и площадях рвались крупнокалиберные снаряды дальнобойной артиллерии. Новороссийск горел, охваченный траурной каймой дыма.
К вечеру многочисленная немецкая пехота при поддержке танков прорвала оборону обескровленного 17-го батальона морской пехоты, захватила Мефодиевку— северную окраину города и вокзал. Фашисты распространились на набережную порта, а ночью, выйдя на Туапсинское шоссе, с боем взяли цементный завод «Красный Октябрь».
16-й и 144-й батальоны оказались отрезанными от бригады и частей Красной Армии. Обескровленные роты требовали боеприпасов, оружия, еды. У медиков почти не оставалось никаких лекарств. Положение стало критическим. Политработники провели краткие, но страстные митинги.
На митинге в батальоне Вострикова выступила медсестра Клавдия Неделько.
— Вокруг нас звериные банды, которые не дождутся минуты, чтобы схватить матросов за глотки, отыграться за Одессу и Севастополь, вырезать на спинах у нас звезды, — с железным спокойствием сказала обаятельная девушка, в которую был влюблен весь батальон. — Помощи нам ждать неоткуда, так будем же стоять на своей Малой земле насмерть.
Так в словарь морской пехоты впервые вошли крылатые слова «Малая земля».
Натолкнувшись у кладбища, густо усеянного железными и каменными крестами, на жесткую оборону, танкисты врага прямой наводкой стреляли в упор по обороняющимся матросам.
Востриков поднял своих людей в контратаку. Клавдия Неделько с автоматом, с гвардейской бескозыркой в левой руке и противотанковой гранатой в правой шла первой. Рядом с нею шагали Унтершлях, Ступин, Насонова, Пестряков, Ступка, Руденко. Каждый из них сотни раз видел рядом смерть, у каждого были свои счеты с оккупантами. Моряки пели «Интернационал».
Показались танки с крестами на броне, открыли частый огонь из пулеметов, но моряки, прижимаясь к стенам домов, продолжали идти вперед. Противотанковой гранатой Клава Неделько взорвала вражеский танк. Фонтан желтого пламени поднялся вверх, черный маслянистый дым заволок все вокруг. Танкисты выбрались через запасной люк и тут же были сражены автоматной очередью, выпущенной девушкой.
Пятясь, уцелевшие танки ушли, а семь остались чадить на поле, пахнущем окалиной и горелым маслом.
В бой вступила вражеская авиация; самолеты, словно черное воронье, закружили над головами матросов. Над землей свирепствовал, ураган огня и железа. Люди глохли, из горла и ушей шла кровь, но несколько суток не спавшая, голодная морская пехота стояла, ибо не было приказа уходить с занятых позиций.
Каждый матрос сердцем слышал слова Клавы Неделько:
— Стоять насмерть!
В темную ночь с 8 на 9 сентября к высоким кручам морского берега, почти неслышимые в грохоте боя, пристали шхуны и катера. Командир этой эскадры привез пакет с кратким приказом командующего Черноморской группы войск генерала И. Е. Петрова — эвакуироваться.
Моряки с болью в сердце привели в негодность тяжелое орудие, стоявшие в капонирах береговой обороны.
Под прикрытием 16-го батальона капитан-лейтенант Востриков со своими людьми отплыл на Большую землю, благо плыть недалеко. На горизонте мерцали огни Кабардинки.
Дав возможность товарищам оплыть, 16-й батальон отошел на новую линию обороны, в район школы № 3. При поддержке роты танков вражеской пехоте удалось окружить трехэтажное здание школы, вставшее на их пути, как крепость.
Три танка, подожженные из окон школы бутылками с горючей смесью, зачадили, как факелы, освещая солдат, прижимавшихся к броне. Фашисты ни на минуту не прекращали атаку.
В ночь на 10 сентября командир 16-го батальона наконец получил приказ отходить. К разбитой Рыбачьей пристани под обстрелом подошли сейнера, сторожевые и торпедные катера.
В осыпавшейся землянке при неровном свете «моргасика» подполковник Дмитрий Красников, принявший у раненого подполковника Кравченко командование бригадой, с командирами рот лейтенантами Мартыновым и Андрущенко и младшими лейтенантами Московым и Ябровым на бухгалтерских счетах подбили итог. За две недели боев на улицах Новороссийска краснофлотцы батальона уничтожили несколько рот вражеских солдат и офицеров, разбили три минометные батареи, подавили семь пулеметных точек. Но цифры никого не радовали. На душе у каждого лежал камень — Новороссийск сдан.