Сагора повернулась, наблюдая за движениями подруги.
Когда та только сделала несколько первых штрихов, казалось, что чудесный торт, вся основа, загублен этими несуразными линиями, кое-как расположенными на его поверхности. Но вот еще несколько штрихов и шаг за шагом, линия за линией некими колдовскими чарами души Наджары и ловким умением ее рук рисунок, кажущийся поначалу абсурдными каракулями, на глазах превращается в неподражаемое, волшебное творение. Точно картина нашей жизни: пока не сделаешь следующий шаг, еще одну линию, никогда не узнаешь, какой же в итоге сложится рисунок: божественная картина или несообразная мазня.
Но каким же образом верно выбрать направление каждой линии? Сагора задумчиво покосилась на подругу.
Действия Наджары сейчас гармоничны и созвучны друг другу, одна линия плавно вытекает из другой, словно так и было запланировано, а весь орнамент она создавала множество раз. Но каждый заказ для Наджары – это возможность сделать что-то новое, и она никогда не повторяется. Любое ее творение – шедевр. Сейчас женщина находится в состоянии полной гармонии с миром, и словно сами Боги водят ее рукой. Она не задумывается над следующей линией, та приходит откуда-то из подсознания, где готовый рисунок уже принял свою форму. Наверное, в этом и есть секрет: довериться своему сердцу, не пытаясь контролировать собственные чувства, решения, и душа приведет тебя к тому месту, куда ты стремишься.
Заканчивая работу, Наджара, не отвлекаясь, обратилась к Сагоре:
– Удивительно. Прошло уже немало времени, а ваши отношения с Ма изменились только в лучшую сторону. Каждый день проведенный вместе, у вас, точно первый. Вы погружаетесь глубже друг в друга, словно бы и нет дна у океана ваших душ.
– Говорят, чтобы разлюбить человека, нужно хорошо его узнать. Но чем больше я узнаю Ма, тем сильнее становятся мои чувства. Знаешь, я думаю, что каждый человек небесами соединен с чьей-то душой. Блуждая по миру, они однажды встретятся, и пусть их даже разведут обстоятельства или люди, они все равно найдут друг друга спустя какое-то время. Пройдет несколько дней, месяцев, десятилетий, а может и жизней, но они вновь обретут друг друга.
Сагора поправила волосы и продолжила:
– Когда такие люди встречаются, мелодия их душ сплетается в едином, чарующем созвучии. И тогда становятся несущественными все те вещи, которые мы считали чрезвычайно особыми, растворяются эти множества стереотипов о любви и счастье. В этих чувствах становится неважно, разделяющее вас расстояние. Как бы далеко не находились ваши тела, ваши души будут всегда вместе. Ведь и вы с Михаилом до сих пор любите друг друга, хотя видитесь только несколько раз в году, лишь изливая душу в частых письмах. Но, однако, от этого ваши чувства не теряют своей ценности или глубины.
Поймав взгляд Наджары, она улыбнулась:
– Между нами с Ма особое взаимопонимание, мы чувствуем друг друга без слов, и я могу провести с ним в молчании целый день, но мне не надоест и не станет скучно. Люди, соединенные небесами, ценят каждое мгновение, проведенное друг с другом, но при этом не становятся хозяевами или рабами своих любимых. Не зависят от чувств, а наслаждаются ими. Такой любви не нужно постоянное присутствие другого человека, не нужно знать, где он находится и чем занят. Эта любовь строится на глубоком взаимопонимании и абсолютном доверии, – Сагора вдруг нахмурилась. – Там что, совсем нет клиентов?
– А может девочки объявили забастовку? – засмеялась Наджара, придирчиво осматривая полученное творение. Но тут в кухню вновь заскочила Анн. – Вот тебе и заказы, Сагора. Спокойно не жилось, иди работать.
– Ой, как же сложно, – простонала, смотря на заказ, в котором значились пирожные с очень замысловатым рецептом. – Еще и так много.
Наджара коварно захихикала, и чуть не смазала рукой орнамент на торте. Театрально обидевшись, Сагора фыркнула и начала готовить, стараясь не упустить какую-нибудь мелочь, без которой не будет того пряного, обволакивающего вкуса.
По карнизу негромко застучали капли дождя, и этот мерный шум заполнил погрузившуюся в тишину кухню. Над жаровнями воздух накалился, отдавая тепло всему помещению; едва уловимо на сковородке шипят пирожки, которые готовит Наджара, а из духовки в комнату прокрадывается теплый запах манника; зашумел включенный Сагорой чайник, создавая волшебный уют в этом маленьком царстве. Стрелки часов лениво ползут вперед, и за окном на город опускается прозрачный и тихий вечер.
Закончив работу, Сагора переоделась и вернулась на кухню, где Наджара все еще корпела над только что заказанными пирожными. А ровно в половине девятого в пекарню зашел Ма. Поздоровавшись с девочками и немногочисленными посетителями, юноша прошел на кухню, где подруги тихо беседовали.
– Привет, Наджара, – весело улыбнулся Ма. – Сагора, прости, что не разбудил.
– Не переживай, – вздохнула и закатила глаза, – об этом позаботился Аро.
– Ах, проказник,– засмеялся юноша. – Зато никогда не проспишь. Вы уже закончили? Мы можем идти?
– Да, – кивнула Сагора, вешая сумку на плечо.
– Так и не сознаешься, где взял землянику? – прищурилась Наджара.
– Это тайна, – он широко улыбнулся, поклонившись. – И моя особенная магия.
Молча шагая рядом с Ма, Сагора с трепетом в душе вслушивалась в тихое пение птиц, слившихся с зеленью парка. Постепенно серая голубизна вечера сменилась, темно-синей, почти черной окраской ночи. Сагора полностью доверилась Ма, так как сама совсем не видела дороги. Единственные источники света – луну и звезды – скрывали громадные обсидиановые облака. Величественные деревья леса, в эту безветренную ночь неподвижно возвышались над миром вековыми стражами.
Поравнявшись с домом, Ма, однако, не свернул на ведущую к нему тропинку, а прошел мимо, все дальше углубляясь в лес. Постепенно шум города совсем растворился в молчании ночи, а лес сменился небольшой поляной, где на пригорке поднимался к облакам, раскинув широкие ветви, старый дуб. Подойдя к нему, Ма щелкнул зажигалкой, и это небольшое место озарило пламя свечи.
Сагора улыбнулась, увидев расстеленный на траве плед и кружки. Осторожно поставив лукошко, опустилась на мягкую ткань. Свеча приглушенно затрещала, видно, уловив слабый ветерок. Бережно укрыв плечи Сагоры другим пледом, Ма сел рядом. Над разлитым в кружки чаем поднимается пар, источая терпкий аромат. Сагора прикрыла глаза, вслушиваясь в ночное безмолвие, но лес спал, окутанный трепетной тишиной. Открыв глаза и плотнее завернувшись в плед, обратилась к Ма:
– Сегодня безлунная ночь. Небо все затянуто облаками.
– Некоторые чудеса могут проявиться только в темноте, – вкрадчиво улыбнулся Ма, задувая свечу.
На несколько мгновений мир погрузился в непроглядную черноту, но вот, словно по мановению чьего-то волшебства, начали появляться едва заметные огоньки. Поначалу они казались лишь неясными, размытыми пятнами, но постепенно, набравшись сил, ярко вспыхивали желтым и зеленоватым огнем. С тихим шелестом травы, сплетаясь в причудливом танце, один за другим поднимались ввысь светлячки. Сагора восторженно выдохнула, и Ма обнял ее, а бархатно-черный небосклон озарили миллиарды мерцающих огней.