Маленьких судов недостаточно, чтобы прокормиться, только не с таким размером. Вот оно и повадилось охотиться поближе к людям. «Летучий голландец», блин, приплыл! Но зачем ему маяк, зачем, зачем?
Задумавшись, я едва услышал Алтая:
- Надо останавливать! Кровавая ярость! Плохо!
Да уж, ничего хорошего... Стоп, он сказал «кровавая ярость»? А ведь вполне возможно!
Кровавая ярость - это состояние, в которое впадают некоторые хищники, почуяв кровь. Даже если от природы они осторожны, их можно спровоцировать на такое вот поведение. Конечно, в подобном состоянии они умом не отличаются, но от этого мало толку, если твой противник похож на танк!
Живой корабль перестал быть величественным «Летучим голландцем», когда почуял кровь. А кровь в воду пролили мы этим самым утром! Вернее, не кровь даже, а гниль, останки людей, погибших много лет назад, но в качестве приманки и этого хватило.
Теперь существо на полной скорости неслось к берегу, и я совсем не был уверен, что утес станет достойной защитой для маяка.
Понимание этого придало мне сил. Я не мог предупредить Литу, но мог ее защитить! На план не оставалось времени, придется действовать по ситуации.
От моего собственного страха не осталось ни следа. Звери второй серии быстрее представителей первой, и я воспользовался этим, чтобы вырваться вперед. Укрепиться на брюхе рыбины было очень тяжело, меня сносило потоками воды, но кое-как я держался. Теперь одно и остается...
Я не знал, откуда во мне взялось столько сил, но удары получились мощные. Я не видел кровь, потому что ее сразу же сносило течением, просто знал, что она есть. И много! Я рвал чешую живого корабля с яростью, похожей на кровавую, потому что прекрасно знал, что могу потерять. Я понятия не имел, где сейчас Алтай, чувствовал только, что берег совсем близко. А эта тварь не снижает скорость!
Мало, слабо, бесполезно... Все, что я делал, было мелочью, жалкими усилиями насекомого на этой туше. Существо не чувствовало боли и не пыталось скинуть меня, словно и не считало опасным. Оно неслось вперед с решительностью торпеды, повинуясь только одному желанию.
Господи, Лита, ну посмотри в окно! Заметь огни, испугайся, уходи оттуда! Потому что я... я больше ничего не могу.
Живой корабль на полной скорости врезался в утес. Урод оказался настолько тупым, что даже не понял, что атакует землю! Был удар, грохот, и я почувствовал, как что-то внутри меня обрывается... она не успела уйти...
Это было последней каплей. Есть предел, за который меня не надо заводить.
Удар о землю заставил существо замереть на месте, и я воспользовался этим. Я проплыл вперед, остановился прямо перед пастью, которая вблизи оказалась не такой уж и маленькой. Всего секунду я колебался, да и то потому, что вспомнил свою «смерть» - звериная часть моего тела была когда-то порвана на куски доисторическим хищником.
Но это произошло тогда и не со мной, не по-настоящему. Сейчас все иначе, потому что совсем близко родное существо, которое я должен защитить.
Хищник принял решение за меня - он ринулся вперед. Думал, наверное, что глотает вконец зарвавшуюся рыбешку, а проглотил меня. Вернее, не проглотил даже, а просто ухватил пастью, и это было огромной ошибкой.
Я всадил хвост в мягкую, не защищенную чешуей плоть и высвободил ток. Звука никакого не было, только ощущение звука, дрожь пошла по воде. Но существо было живо, и я не хотел оставаться внутри него, в темноте. Поэтому я порвал ему горло изнутри и сквозь образовавшуюся дыру выбрался наружу.
Зрелище было впечатляющее - тонул «Летучий голландец». Зловещий черный корабль опускался на дно, окруженный облаками собственной крови, поверженный, совсем не призрачный...
К моему большому сожалению, тварь так и не сдохла. У самого дна она встрепенулась, словно в себя пришла; сложно сказать, так ли это было на самом деле, потому что ее глаза, лишенные век, никогда не закрывались. В любом случае, существо оставалось живым. Двигалось оно все еще медленно, тяжело, но и это поражало.
Мне очень хотелось добить его, но я понимал, что сил не хватит. Если бы нужно было защищать, то я бы дрался до конца, но существо начало отступать обратно на глубину, и я не догонял. Раны, которые я нанес «Летучему голландцу» сегодня, вполне могут оказаться смертельными. А даже если это не так... сюда он больше не вернется. Он принадлежит к тем хищникам, которые усваивают уроки с первого раза, я чувствую.
Радость от победы была недолгой, ее в пепел сожгли слова Алтая:
- Кароль... Там, наверху...
Там наверху наши смотрительницы. На утесе, который эта тварь частично обрушила в море.
Сердце тоскливо заныло, я уже знал, что случилось что-то страшное. Поэтому я и боялся сейчас использовать свои способности - боялся, что не почувствую ее.