- Появились наконец! - Юлия отделилась от небольшой группы смотрителей и пошла навстречу нам. - Сколько можно ждать?
Она, как и следовало ожидать, тоже готовилась к праздничному вечеру. Ее желто-зеленое платье идеально совпадало с чешуей Оскара, который, впрочем, вертелся сейчас возле елки. На голове смотрительница соорудила нечто крайне сложное, венчавшееся живой орхидеей, а макияж Юлии был привычно безупречен. И все же... впервые за время нашего знакомства Лита превосходила ее во всем.
Юлия заметила это и, к моему удивлению, восприняла с радостью:
- Лолита, ты наконец стала на путь истинный! Сколько раз я тебе говорила, что ты не используешь свою экзотическую мордашку по полной?
- А я в этом не нуждаюсь, - усмехнулась Лита. - Не за то ценят! И вообще не только в макияже дело.
- Конечно, - старшая смотрительница развернулась и бросила через плечо: - Любая женщина лучше всего выглядит рядом с любимым мужчиной!
Юлия была бы не Юлия, если бы не ляпнула колкость, особенно более молодой и красивой девушке. Но Лита не разозлилась, что не могло не радовать меня - раньше-то она терпеть не могла любых намеков на нашу связь.
- Ты не сердишься? - осторожно осведомился я.
- А чего на нее сердиться? Будем считать, что это у нее послеродовая депрессия так появляется!
Замечая нас, смотрители считали своим долгом подойти, поздороваться, потом уходили. Все это время я оставался рядом с Литой, чувствуя, что так надо.
Люди радовались шансу отдохнуть не меньше, чем я. Все они старались по мере возможностей придать себе торжественный вид: мужчины затянулись в дорогие костюмы, Толик явился в расшитых стразами джинсах и блестящей майке, хотя наушники так и не снял. Двух смотрительниц я уже видел, да и София в молочно-белом платье, расшитом алыми розами, представляла собой приятное зрелище. Выделялась разве что Нина... Блекло-зеленое платье, похожее на мешок, может, и задумывалось как нарядное, но бледную и болезненно худую смотрительницу не украшало. Эйден не отходил от нее, он даже не смотрел в сторону других зверей, на атмосферу ему было плевать.
- Ладно, иди к своим, - милостиво позволила Лита, когда мы поздоровались со всеми желающими. - У нас тут сейчас начнутся байки о былых временах, думаю, тебе будет скучновато. Но к полуночи чтоб вернулся, понял?
- Я что, Золушка, что ли - к полуночи возвращаться? - пробурчал я, но, заметив многозначительный взгляд моей смотрительницы, быстро отрапортовал: - Да понял я, понял, буду тут!
- Смотри мне!
Идти к другим зверям я не спешил, потому что говорить с ними мне особо не о чем - с ними вообще говорить сложно. Вместо этого я направился к столу, потому что мое тело вдруг вспомнило, что днем потратило много энергии, не получив ничего взамен. Да и потом, когда все вокруг пропахло едой, сложно думать о беседах!
Повара постарались на славу, это точно. Все-таки какой кардинальный переход: от тошнотворной питательной жижи к деликатесам, которые далеко не каждый человек может себе позволить! Вот об этом я и думал, зажевывая очередную королевскую креветку. Потом были рулетики из курицы, крабы, какая-то глазастая мелочь в сыре. Вот где-то между мелочью и салатом с куриным мясом я почувствовал в воздухе страх.
Понятное дело, это было не осязаемое явление, а всего лишь ощущение, тень чьей-то ауры, но мне этого оказалось достаточно. С чего бы кому-то из людей бояться нас? Смотрители в полной безопасности, да и обслуживающий персонал давно привык к зверям и уже не реагирует на нас. Какой остается вариант? Правильно, боится тот, кого есть за что наказывать.
Учитывая наш с Литой дневной разговор о возможном присутствии здесь постороннего, этот страх меня более чем заинтересовал. К моему большому сожалению, уточнить, кто именно испытывает это чувство, было не так просто - слишком уж много тут незнакомых людей, этот гад явно затесался среди обслуживающего персонала!
Лита права, если среди людей и правда есть журналист, то катастрофа! Поэтому с кротом надо разобраться, но как? Самый простой вариант - объявить тревогу, однако... Посмотрев на мою смотрительницу, оживленно рассказывающую что-то Артему и Марине, я только головой покачал.
Для Литы очень много значит этот праздник, и не только в профессиональном смысле. До полуночи осталось меньше двух часов, и если сейчас начнется поиск и допрос, то все будет сорвано. Лита, конечно, простит мне это, но я сам себя не прощу. Мне редко удается так радовать ее, поэтому упускать свой шанс я не намерен.