Из этих замысловатых ругательств самым приличным было выражение «сын свиньи и монаха». Соня поморщилась.
«Я не понимаю, зачем вы все время хотите нам пустить пыль в глаза? Что вы задумали? Что происходит? Что за всем этим кроется? — София старалась перекричать скрип мачт, обращаясь к капитану, на глазах у нее выступили слезы, она начинала впадать в истерику. — Все равно вы хозяин положения, мы на вашем корабле, далеко от берега, так откройте, наконец, ваши карты! И еще, какой может быть шторм, ведь на небе не облачка, ни ветерка?».
«А посмотрите вот на это», — капитан показал в сторону кормы. Действительно, на краешке неба, за кормой корабля ясно обозначалась черная полоса, которая медленно-медленно поднималась все выше и выше, отвоевывая все больший участок голубого неба. — Приближается буря.
Но Соню это нисколько не убедило. «Свяжите нас с ближайшим Российским консульством», — сказала она.
«Все потом, потом. Поверьте, я бы очень хотел, чтобы вы покинули корабль, но, боюсь, это невозможно», — ответил капитан. Тут парусник качнуло, и Соня едва устояла на ногах. Филиппу пришлось схватить ее за плечи, чтобы удержать.
— Идите скорее в каюту, начинается страшная буря. Плотно прикройте двери, держитесь крепче и не выходите. Делайте все, что я говорю, я желаю вам только добра, со временем вы обязательно все узнаете, — строго сказал капитан, внимательно глядя ей в глаза.
София почувствовала, что не может ослушаться его. «Наш похититель психологически подавляет окружающих, он страшный человек», — промелькнуло у нее в сознании, корабль сильно качало, и надо было торопиться. Соня и Данила прошли в каюту для знатных пассажиров или гостевую каюту, как ее еще называл капитан. София плотно прикрыла дверь и пыталась ее запереть, но мудреный засов не поддавался, а ключа не было.
Потом Соня с досадой пнула дверь ногой и набросилась на Данилу: «Это ты во всем виноват! Ты с твоим любопытством! Мы теперь влипли! Ты понимаешь, нас похитили, неизвестно с какой целью! Мы не можем знать, какие еще у них намерения, может быть, нас разрежут на органы». «Что ты выдумываешь какие-то страшилки? — спросил Данила. — Почему это я виноват? Ты сама захотела идти с Филиппом. Мне почему-то кажется, что он не злой, такой мужественный человек, даже на нашего отца похож». «Ты ничего не понимаешь», — грустно сказала Соня. Вспышка ярости прошла, и ее внезапно охватила гнетущая апатия и тоска.
Соня лениво препиралась с Данилой еще минут пять, от этого ей было как-то лучше на душе. Потом Даня придумал: «Вот что, я сбегаю сейчас в его каюту, капитан занят на палубе. Если там открыто — принесу два пистолета и побольше пороха». «Ты что, зачем?» — крикнула София, но ее брат уже выбежал за дверь.
Соня столкнулась с чем-то страшным неизвестным и непонятным, и теперь она была в полной растерянности, страх парализовал сознание. И это на самом деле только она, как старшая, виновата в том, что они с братом здесь оказались, чувство вины было особенно мучительно.
Данила выскочил за дверь, но не дошел до каюты капитана, так его поразила перемена, произошедшая в окружающем мире. Уже не было так жарко, воздух стал очень влажным. Сильный ветер дул прямо в корму, надувал паруса и корабль удивительно мягко и быстро скользил вперед по волнам.
Половина неба за кормой была покрыта черными тучами, которые с ужасающей быстротой неслись вперед и заволакивали все больше и больше пространства.
А под тучами все слилось в какую-то серую массу, и ничего нельзя было разглядеть — видимо, хлестал ливень.
Глава 6
Интересное знакомство
Ветер становился все сильнее, соломенная шляпа слетела с Данилы. Слышались команды штурмана, которые тот подавал с капитанского мостика рычащим голосом, и громовой бас боцмана, щедро разбавлявшего свои приказы крепкими голландскими выражениями. На мачтах были подняты паруса, которые надувались ветром как огромные половинки пузырей. Казалось, корабль хочет убежать от шторма, который его настигает.
Данила бросился обратно в каюту. А Соня тем временем сидела, задумавшись, положив голову на руки. Ее апатия как-то незаметно перешла в злое раздражение, в конце концов, ее жизнь и так испорчена, и, может быть, умереть на этом корабле не так уж и плохо.
«Сонька! — закричал Даниил. — Он говорил правду, приближается шторм!».
За стеной выло и ревело. Корабль то поднимался, то опускался, пол каюты наклонялся в разные стороны, бросало то к одной стенке, то к другой. Парусник то поднимало вверх, то опускало куда-то, как будто он падал в преисподнюю. Через некоторое время стало как будто полегче, корабль стало равномерно трясти вверх-вниз, уже не было таких сумасшедших наклонов.