— Ну, говори, говори. Ты ведь, кажется, куришь? Кури, не стесняйся.
Александр Васильевич не преминул воспользоваться разрешением, закурил и, глядя прямо в глаза собеседнику, твердо сказал:
— Сейчас Зареченский прииск — предприятие убыточное и таким останется, если круто не изменить всю систему его работы. Нужна реконструкция шахт, замена оборудования. Я вам, Петр Васильевич, не жалуюсь, а информирую, чтобы вы знали истинное положение. В Зареченске работают по старинке, как работали отцы и деды. Все оборудование старое, оно разваливается. Петровский — исполняющий обязанности начальника шахты «Золотая роза» — умнейший человек и прекрасный специалист, почти всю жизнь отдал прииску. Так вот, он говорит, что последний гвоздь был получен еще до революции. А ведь железо тоже изнашивается. Зареченску нужна срочная помощь, он при смерти. А прииск может давать отличное золото. И много. Но, повторяю, нужна реконструкция. У меня подготовлены все расчеты и выкладки, я приехал не с пустыми руками.
Майский замолчал, часто и жадно затягиваясь дымом папиросы. Земцов тоже молчал. Он умел внимательно слушать людей.
— Как бывший директор прииска Нового, — опять заговорил Александр Васильевич, — я заявляю с полной ответственностью, потому что строил его собственными руками, хватит тащить туда всякую технику. Ее там достаточно. Дайте кое-что и Зареченску. И вы должны помочь нам в этом. Должны, Петр Васильевич, а если хотите, то и обязаны. Дело государственное, и решить его следует по-государственному. Помните, когда-то я сам настаивал на том, чтобы не возиться со старым прииском, а строить новый. Тогда было другое время, и это было правильно. И сейчас надо продолжать разведку, искать золото на новых землях. Но и не бросать старые. Больше скажу. В старых отвалах Зареченского прииска можно намыть столько же золота, сколько уже было взято. Дело велось хищнически, брали, что лежало сверху, торопились, вели разработки примитивно. Теперь так поступать мы не имеем права. Вот читал я, кое-где на сибирских приисках есть драги. Никогда не видел этой самой драги, но понял — машина замечательная. И нам такая нужна. Хотя бы одна. Предупреждаю вас и как секретаря комитета, и как товарища: я буду драться за Зареченский прииск.
— Ну уж сразу и драться. Горячий ты, Александр Васильевич, поостынь немного. А если драться-то не с кем будет? Вот меня ты как будто убедил. Думаю, что и Громова убедишь. А если так, значит, как говорится, в добрый час. Утром приходи в комитет и вместе отправимся к Громову.
Они обговорили детали завтрашней встречи, затем Петр Васильевич стал расспрашивать о жизни старателей, о людях. Майский рассказал все, что успел узнать сам. Беседа закончилась поздно, но Александр Васильевич, отклонив приглашение хозяев переночевать, ушел в гостиницу.
Утром, как было условлено, Майский и Земцов пошли к Громову. Предварительно Петр Васильевич позвонил управляющему трестом. Поэтому как только они пришли, их сразу же провели в кабинет Громова. Туда же были приглашены еще несколько человек: инженеры-референты, плановики, экономисты, бухгалтеры. Майский, увидев столько народу, начал нервничать. Знал по опыту: среди такой массы обязательно сыщутся два-три человека, которых не убедишь никакими доводами. Земцов, заметив состояние директора Зареченского прииска, незаметно толкнул его в бок, прошептав:
— Не робей, Александр Васильевич, не так страшен черт, как его малюют.
Майский кивнул. Он не отрываясь смотрел на управляющего. Громов — огромного роста сибиряк. У него массивная голова с пышной рыжеватой шевелюрой, большие руки, толстая короткая шея. Казалось, костюм вот-вот лопнет на нем по швам, а кресло не выдержит его тяжести и развалится. Управляющий посмотрел на часы, поднялся и густым сочным басом сказал:
— Начнем, товарищи. Время дорого, поэтому будем говорить только самое главное. Вот здесь находится директор Зареченского прииска товарищ Майский, которого многие из вас, без сомнения, знают. Сейчас он доложит нам состояние дел на своем прииске. Прошу, Александр Васильевич.
Чувствуя на себе пристальные взгляды, Майский встал, вытащил из полевой сумки записи.
— Мне трудно сегодня говорить, — начал он, стараясь унять невольную дрожь голоса. — И вот почему. Леонид Павлович сказал, что многие из вас, товарищи, меня знают. И вы, конечно, помните, как несколько лет тому назад я вот здесь же, в этом самом кабинете, настаивал на том, чтобы…
— Закрыть Зареченский прииск, — подсказал кто-то.
Александр Васильевич быстро обвел взглядом сидящих за столом, но не понял, кто подал реплику.