Егор Саввич остановился, раздумывая. Его внимание привлек странный шум. Низко над лужайкой пролетела большая стая птиц, за ней другая. Летели вороны, лесные голуби, сороки, ястреба, даже тетерева. Это удивило и встревожило Сыромолотова. Еще пролетела стая, а неподалеку на сосну шумно опустился глухарь, и толстая ветка закачалась под грузной птицей. Заметив человека, лесной петух сорвался с ветки и скрылся среди деревьев. Все птицы летели в одном направлении, словно от кого-то спасались. Порыв ветра встряхнул верхушки деревьев, они тревожно зашумели, и Егору Саввичу показалось, будто запахло дымом. «Не тайга ли горит? — в беспокойстве подумал он. — Не зря же птицы летят». Совсем близко прошмыгнула в кустах рыжая облезлая лисица. И тут же, обгоняя одна другую, бурыми мячиками запрыгали по веткам белки. Потом большими скачками промчалось стадо косуль, и почти следом за ними, круша молодые деревца, не разбирая дороги, гулко топая, пробежал сохатый, закинув на спину горбоносую большую голову.
Лесное зверье бежало в панике, и теперь Егор Саввич уже не сомневался: где-то начался таежный пожар. В извечном страхе перед огнем спасались птицы и звери. Надо и ему уходить. И, как на грех, коня нет, на коне он бы мигом убрался подальше от беды. В какой же стороне горит? Наверное, там, откуда бегут таежные жители, откуда подул ветер. Он и гонит огонь, с той стороны и дымом тянет. Теперь Сыромолотов уже ясно чувствовал едкий, горьковатый запах. Вот между деревьями потянулись тонкие сизые завитки и стали накручиваться на ветки, расползаться в разные стороны. В носу у Егора Саввича защипало, запершило в горле. Видно, пожар верховой, движется быстро.
Сыромолотов повернулся спиной к пожару и бросился бежать. Так резво он давно не бегал, наверное, с самого детства. Не разбирал дороги, как и тот сохатый, что промчался недавно. Не замечал, как спотыкался о пни и коряги, как ветки хлестали по лицу, цеплялись за одежду, будто намеревались удержать. Вспомнилось: впереди должна встретиться большая прогалина. Успеть бы добежать до нее, на это теперь вся надежда. А в голове неотвязно сверлило: вот расплата, господь покарает.
За спиной грозно шумела тайга. Все громче трещало, свистело и постреливало. Как из только что вытопленной печи сильно тянуло жаром. Деревья заволакивало дымом, сквозь него кое-где проглядывали рыжие лохмы огня. Несколько раз Егор Саввич падал, налетая на скрытые в траве камни и коряги, но тут же вскакивал и бежал дальше. С непривычки задыхался, сердце бешено стучало, и удары отдавались в голове, путая мысли. Страх — не столько перед огнем, сколько перед возмездием — овладевал им все больше. Он уже не видел, куда бежал, натыкался на стволы деревьев, раздирая одежду острыми сучками. Где же та прогалина? Может, сбился, может, бежит не в ту сторону?
Огненные языки вдруг показались совсем близко. Пляшут, извиваются, перепрыгивая с дерева на дерево. Серо-желтое дымное облако затянуло небо, скрыв за собою медно-красный круг солнца. Ветер крепчал, гнул и раскачивал вековые сосны, могучие разлапистые ели, разбрасывая пылающие ветки, раскаленные угли, фонтанами рассыпая золотистые искры. Воздух густел от пепла, серые хлопья то взлетали, закручиваясь, то, рассыпаясь, устремлялись к земле.
Егор Саввич бежал из последних сил, дыша как загнанная лошадь, не оглядываясь. Давно в кровь исцарапал руки и лицо, избил о камни и бурелом ноги. Но боли не замечал, думая о том, чтобы не свалиться, пока не выбежит на прогалину. Задыхаясь, ничего не видя слезящимися глазами, Егор Саввич все громче шептал:
— Господи, не дай погибнуть, спаси и помилуй. Пудовую свечу поставлю. Спаси, господи, раба твоего.
Но вот деревья расступились, пропуская изнемогающего, из последних сил бегущего человека. Показалась прогалина. Егор Саввич выбежал на середину и остановился. Руки и ноги его тряслись, глаза застилал пот — липкий и едкий. Из груди с хрипом вырывалось дыхание. Потом наступила внезапная слабость, обмякли и подогнулись ноги. Сыромолотов повалился на траву, вздрагивая и облизывая сухие губы шершавым языком. Безучастно смотрел, как на опушке лужайки расползались дымные полосы, как среди деревьев кое-где выглядывали языки огня, почему-то напомнив облезлую лису, виденную недавно.
Отдышавшись, Егор Саввич поднялся и, заметив неподалеку лужу, направился к ней. Стоя на коленях, долго плескал в лицо холодной, дурно пахнущей водой, потом стал набирать ее в рот и выплевывать. Вымочил бороду, разорванную одежду, но не обращал на это внимания.