— Правильно. И чем скорее мы заменим старое оборудование новым, тем лучше. Вот об этом я и говорю.
Постепенно начальник «Таежной» успокаивался, и дальнейшая беседа велась миролюбивее. Но иногда Ашот Ованесович так расходился, что бросал на пол свою круглую барашковую шапку и кричал:
— Я плохой? Снимай меня, отдавай под суд и пусть я уеду домой.
Майский, едва сдерживая себя, спокойно отвечал:
— Пока дело до суда не дошло. Но предупреждаю вас, Ашот Ованесович, за срыв графика работ буду взыскивать строго. Поблажек не ждите.
В осеннюю распутицу приток грузов резко сократился. Но как только выпал снег и установился санный путь, вновь потянулись обозы. Майский рассчитывал весной закончить в основном оснащение прииска новой техникой и уже летом начать настоящую борьбу за золото. Об этом он написал и Громову. Тот вскоре приехал, осмотрел весь прииск и сказал директору:
— Сделали вы немало. И хорошо. До лета подождем, Александр Васильевич, а летом должны давать золота больше. Зареченский прииск получает оборудования больше, чем любой другой. Надо, чтобы это было оправдано. Скажу по секрету, мне за вас уже влетело.
Александр Васильевич помрачнел.
— Летом Зареченск себя покажет.
— Да, чуть не забыл. Мельникова просит о переводе в Зареченск, — управляющий как-то странно посмотрел на Майского. — Вы как, не возражаете? Место для нее найдется?
— К Петровскому на «Золотую розу» можно.
— Отлично. Так ей и скажу.
— Кстати, Леонид Павлович, не пора ли Петровского из исполняющего обязанности сделать начальником «Золотой розы»? Лучшего человека мы все равно не найдем.
— Вы так считаете?
— Не считаю, а убежден…
— Хорошо, я подумаю. Отвечу позже.
Вечером Майский вызвал Буйного.
— Вот какое дело, Иван Тимофеевич, — начал он озабоченно, — ты все собирался на Новый съездить за женой. Утром туда отправляется Громов. С ним бы и поехал, а?
— Дело. Соскучился я по Оленьке. Да и она тоже. Прикажи, Александр Васильич, Сыромолотову пару лошадок получше выделить да розвальни. Багажишко какой ни на есть прихватить надо.
— Лошади будут. Федя с тобой поедет.
— Не надо. И один управляюсь.
— Как знаешь, — Майский написал несколько слов на листке, вырванном из записной книжки. — Отдай Сыромолотову.
Бывший партизан медлил уходить, нерешительно поглядывал на директора.
— Больше никаких наказов не будет? — прогудел он.
Директор с интересом посмотрел на него.
— Увидишь Елену Васильевну, она собирается переезжать сюда… Скажи, вопрос решен. Работа для нее найдется. Впрочем, Леонид Павлович, наверное, сам ей скажет. А чего ты, собственно, заулыбался?
— Так, может, сразу и привезти Елену Васильевну? Одним бы заходом. Ох, Александр Васильевич, жениться бы вам.
— Да вот, Иван Тимофеевич, все как-то не получается.
— Знамо, не получится, ежели так тянуть. Не надоела вам еще холостяцкая жизнь?
— Послушай, тебя не сватом ли кто подослал?
— Могу и сватом. С великим удовольствием даже. Елена Васильевна девушка прямо для вас. Уж я-то ее знаю.
Майский засмеялся.
— Я тоже знаю, и потому думаю: не пойдет она за меня, Иван Тимофеевич.
— Пойдет. Поверь мне. Как бы хорошо было.
— Ну ладно, сват, иди, собирайся. Рано выезжать надо.
Александр Васильевич еще долго сидел, разбирая бумаги, потом написал несколько деловых писем, наметил, что делать завтра и где побывать. Посмотрел на часы. Была половина десятого. Закурив, директор откинулся на спинку скрипучего стула, задумался. Как много дел с реконструкцией прииска. И за которое браться в первую очередь, а которое отложить на потом, решить нелегко. Все надо делать, везде успевать. Громов сегодня сказал: до лета подождем, а летом подавай золото. Да побольше. Уж кто-кто, а Майский хорошо знал управляющего. Придет время — он спросит. Обещал — выполняй, не то горе тебе. Вот завтра он поедет на Новый. Там-то все идет как надо. Эх, Новый, Новый, сколько в тебя сил вложено! А теперь вот поглядывай на прииск со стороны и завидуй. Постой, почему надо завидовать? Ведь сам ушел, никто не гнал. Мог бы и остаться. А ушел ты, дорогой Александр Васильич, потому, что не в твоей натуре сидеть у тихой заводи. Впрочем, не такая она и тихая. Дела и там есть. Но радуйся, передал прииск в добрые надежные руки, а сам начинай все сызнова. Да и люди новые, незнакомые. Вот даже с парторгом еще не успел как следует сойтись, узнать, что он за человек и можно ли на него опереться в трудную минуту. Скорей бы уж Аленка приехала. Хорошо, допустим, приедет Аленка, а что дальше? Не пора ли наконец поставить все точки над и. А все-таки страшновато. Но если откажет? А так-то разве лучше? Ну, откажет, тогда хоть все ясно станет. А если не откажет? Если тоже любит? Объяснись он раньше, может быть, давно бы семья у них была, дети. Конечно, дети. Какая же семья без детей. Двое. Дочь и сын. Приходишь после работы домой — они к тебе, папкой назовут. Сын станет инженером, будет работать на прииске или на заводе. А дочь… Кем же ей быть? Учительницей? Врачом? Тьфу, черт, вот ведь как размечтался. Хорошо, что никто не может подслушать твои глупые мысли.