— Уф, товарищ директор, — Данилка набрал полную грудь воздуха. — Этого-того, вас Иван Тимофеич ищет. Очень нужно, говорит.
«Лена, — сразу подумал Александр Васильевич, — приехала?»
— А где он?
— В конторе сейчас. Если, говорит, Данилка, найдешь Александра Васильевича, этого-того, чтобы быстрее шел.
— Хорошо. А ты, не в службу, а в дружбу, скажи на конном Феде, что не поедем сегодня на «Комсомольскую».
— Я-то скажу, а вы уж поторопитесь. Иван Тимофеевич шибко просил.
Но Данилка беспокоился зря. Директор чуть не бегом направился в контору. Еще издали он увидел розвальни. От лошадей поднимался легкий пар.
Александр Васильевич резво взбежал по ступенькам на крыльцо, все убыстряя шаги, миновал длинный коридор, в глубине которого находился его кабинет. Мельникову он увидел сразу. Она стояла у голландской печи к нему спиной, прижав ладони к теплому железу. На стуле лежали полушубок, большой клетчатый платок.
— Лена! — Майский сказал это тихо, по голос его заметно дрогнул. Девушка быстро обернулась.
— Вот и опять встретились, — тоже тихо сказала она. — Здравствуй…
Александр Васильевич секунду, другую неотрывно смотрел ей в глаза и вдруг понял, что никакие слова сейчас не нужны. Говорят одни глаза — его и ее. Порывисто шагнув, он взял Мельникову за обе руки и, продолжая смотреть ей прямо в глаза, легонько потянул к себе. Елена качнулась, сделала шаг. Он обнял ее неумело, но крепко и поцеловал в чуть припухшие от мороза губы. Тут же опомнился, но не разнял рук, пробормотав:
— Прости, Аленка, я так рад твоему приезду… Так рад…
— …Что не нашел иного способа выразить свою радость? Ты сумасшедший, Сашка! Я всегда это подозревала, — она закрыла глаза и глубоко вздохнула. — А если кто-нибудь увидит? Пусти же…
— Пусть видят! Пусть все видят. Я не могу больше, Аленка, не могу, понимаешь? Ведь я же… ведь ты… — бормотал Майский. — Больше я не могу. Больше так нельзя. Решай, Аленка, решай сейчас, вот здесь.
Он смотрел ей в глаза, надеясь прочесть в них ответ раньше, чем прозвучат слова.
— Долго же ты собирался выяснять отношения, — с легкой грустью выдохнула Мельникова и, чуть откинув голову, с упреком добавила: — Где же ты был раньше? Ждал, что я скажу первая?
— Не знаю… Мне трудно объяснить. Но вот спрашиваю… Что ответишь?
— Отвечу… — еле заметная улыбка тронула ее губы. — Отвечу: это надо было давно, давно сделать. Может быть, еще там, в тайге. Столько лет потеряно…
В последних словах прозвучала горечь. И как бы окончательно все решив, Елена уже сама обняла голову Майского теплыми маленькими ладонями и стала порывисто целовать в лоб, щеки, глаза.
— Хороший ты мой… Глупый и недогадливый. Я бы, кажется, умерла без тебя, ведь я же люблю, люблю, разве не видел… Глухое у тебя сердце. Или слепое. Сашка, Сашка…
— Ты приехала насовсем? Правда? — бестолково спрашивал он, пьяный от радости и ее ласки. — Ты замерзла? Сегодня так холодно.
— Замерзла. Но ты меня согрел, — Мельникова счастливо засмеялась.
— Чего ты смеешься?
— Просто так. Мне хорошо.
— Аленка, Аленка, родная девчонка!
— Ого! Стихами заговорил. Теперь окончательно верю — любишь.
Он схватил стул, поставил у печки, усадил на него девушку и сам сел около нее.
— Рассказывай, как там, на Новом. А где Иван Тимофеевич?
— Увел Олю на квартиру. А на прииске, по-моему, все так же, как и при тебе. Даже не знаю, о чем рассказывать. Скажи, где я буду жить?
— Как где? У меня. Правда, я пока на частной квартире у старушки. Хорошая хозяйка. Комната невелика, чистая и уютная. Мог бы занять хоромы Еремеева — пять комнат в особняке. Но куда мне столько? В особняке лучше сделаем школу или клуб. А вот скоро закончим стройку большого дома, там можно взять квартиру.
— Подожди, подожди, Сашок, как же я приду к незнакомым людям? В качестве кого?
— В качестве моей дорогой и любимой жены.
— Ого, какой ты скорый! У нас еще не было свадьбы.
— Свадьба — предрассудки.
— Ошибаешься. Каждая девушка, выходя замуж, хочет, чтобы у нее была свадьба.
— И ты тоже хочешь?
— Почему же я должна быть исключением? Конечно, хочу. А пока определи меня куда-нибудь на временное жительство.
— Трудновато. Гостиницы у нас еще нет. Но что-нибудь придумаем. Да вот: у Ивана Тимофеевича две комнаты и кухня. Он давно собирался привезти Ольгу, и как примерный муж, обо всем позаботился. Одну, я полагаю, они временно могут уступить тебе.