Моя Нарка. Я не представлял жизни без нее.
— Ты чего не спишь? — нежно привлек ее к себе, поцеловал в подставленную щечку.
— Да так, — она передернула плечами и хитро подняла бровь, — не спится. А вы сидите тут, веселитесь без меня, совести нет!
— Не больно-то у нас тут веселье, — фыркнул Кенек, искоса поглядывая на нас, — да и так засиделись, завтра дел полно.
— Ох, не любишь ты меня, Идун, — с наигранной досадой вздохнула Нарка.
Кенек скрипнул зубами и отвернулся.
— Не бабье это дело, скакать по полям.
— У меня с кхаями свои счеты, — строго сказала она, сверкнув глазами.
— Я б, на месте твоего брата, уже давно б выдал тебя замуж, чтоб сидела дома, варила щи, да рожала детей.
Роин только устало зевнули, закатив глаза. Сколько раз…
— Эх, Идун, Идун… А вот Олин меня понимает, — Нарка, словно кошка, довольно потерлась щекой о мое плечо.
— Да уж, он понимает! Твоему б Олину только… — Кенек не договорил, махнул рукой и поднялся. — Пойду я, а то завтра рано вставать.
— Вставай!
Я слышал, но изо всех сил старался не обращать внимание. Ужасно хотелось спать, ведь только закрыл глаза, а кто-то уже трясет меня за плечи, несмело, но очень настойчиво.
— Ну, вставай, Олин! Ну, давай! Ну, вставай же ты!
— Да-да, уже встаю, — буркнул сердито, стараясь продрать хотя бы один глаз. Рано ж еще, солнце не взошло, чего им понадобилось?
И вдруг раскатистый бас Роина откуда-то издалека.
— Подъем! Орки!
Подействовало, да еще как, меня буквально подбросило на кровати, сон словно рукой сняло.
— Что?
Перепуганное, почти детское лицо Каена совсем рядом, нашли тоже, кого будить послать… В дверях Кенек на ходу пристегивает кожаный, со стальными пластинами, нагрудник.
— Кхаи там, — коротко бросил он.
Бегая по комнате, я судорожно пытался отыскать в полутьме хотя бы штаны.
— Что такое, — сонно пробормотала Нарка, высовывая нос из-под лохматого мехового одеяла.
— Нарка? — Кенек чуть вздрогнул, и тихо добавил, — да кхаи там, далеко… ты спи лучше.
— Где? Сколько? — потребовал я.
— Десятка два, переправились через Унгайку у Черного Берега и поскакали в степь. Думали незаметно пролезть, собаки, но наши люди их засекли.
— Там орки, а мне спи? — возмутилась Нарка, и села на кровати, прикрывая одеялом обнаженную грудь, — А ну, отвернись! мне одеться надо.
Мальчишка Каен покраснел до самый ушей, и стрелой вылетел вон.
Пробурчав что-то неразборчивое, Кенек послушно отвернулся, и Нарка принялась натягивать рубашку. Я был уже почти готов, оставались лишь натянуть старую, доставшуюся в наследство кольчугу, да еще саблю к поясу пристегнуть — дивную саблю ургашской работы, сколько лет, еще прадеду ковали, а не затупилась совсем, ни зазубрины, ни ржавчины ни следа, а в руке как лежит — словно продолжением тела становится, не то что наши…
— Нарка, пойдешь со мной. А ты, Идун, остаешься здесь за старшего.
— Что?! Лин!
— И не спорь! — я раздраженно повысил голос, — Мало ли что. Мне здесь нужен человек, которому я могу доверять. Возьму три десятка воинов, остальных оставлю тебе. Все понял?
— Но Нарку-то оставь, нечего ей шляться…
Слегка прищурясь, я сурово глянул на него, давая понять, что хоть и друзья, но забываться не стоит — таких лучников, как Нарка, у меня больше нет, разве что Марук может с ней сравняться.
— Понял, — угрюмо кивнул Кенек, стиснув зубы.
— Хорошо. Кто видел кхаев?
— Данак. Он ждет тебя во дворе.
Небо начинало сереть, когда вдалеке наконец показались темные силуэты, а я уж начал волноваться, что не догоним. Легкие низкорослые кхайские лошадки почти не оставляли следов на мерзлой земле, а едва примятое тонкое покрывало снега услужливо расправлял степной ветер, он всегда с кхаями заодно.
Далеко, силуэты едва различимы, но кровь закипает в жилах, бьет в голову мутным хмелем.
— Вперед!
Впившись пятками в бока своего жеребца, я вырвался вперед, сломя голову полетев на встречу врагу. Все, теперь не уйдут, теперь им никуда от меня не деться. Жеребец храпел, из последних сил держа дикий галоп, но мне было все равно — вон они, все ближе и ближе! Значит решили не бежать, а принять бой, встретив нас лицом к лицу, что ж, хорошо!