— Жить буду, — он сморщился, через силу пытаясь ухмыльнуться, и громко сопя, опустился на землю, попытался усесться поудобнее, потом махнул рукой и откинулся назад.
— И Нарка цела, слава Юэну, — добавил он, вытягиваясь во весь рост, подсунув под голову лохматую шапку, — вот сейчас отдохнем немного и поедем домой.
— Рой! — рыжая сестричка уже неслась к нему. Подбежала, упала с разбегу рядом на колени, с тревогой заглядывая в лицо.
— Да все нормально, глупая, — кряхтя, он кое-как сел, держась за раненый бок, — все нормально, это так, ерунда… просто устал.
Нарка жалобно шмыгнула носом.
— Не пугай меня так больше.
— Ладно, не буду, — Роин бережно потрепал ее по взъерошенным коротким кудрям, и Нарка блаженно улыбнулась, едва ли не замурлыкав в ответ на ласку.
К западу, в сторону Нарусти, за Заячьими холмами, раскинулись бескрайние сосновые леса, светлые, сухие, звонкие, и деревья как на подбор — высокие, статные, стоят, друг другом любуются, лучше и не найти. Эти самые сосны мы по осени и рубили на детинец, благо возить недалеко, за пять верст.
Достроили, наконец, бараки, устроили под общей крышей конюшню, обустроились кое-как, обжились. Да и зверья в лесу хватало, не голодали, и кхаи попритихли, носились рядом в степях, но к нам не совались, может поняли, что поживиться тут все равно нечем. Сами мы их не трогали, куда нам…
До весны продержимся как-нибудь.
День был морозный, трескучий, солнечный. С утра мы с Роином сходили в лес, притащили здоровенную, недавно сваленную ветром березу. Вот еще одну такую, и дров нам, пожалуй, до весны хватит. Кенек все смеялся, говорил, что нам, двум бугаям, надо не по двое на одно, а каждому по два дерева таскать — быстрее управимся. Распилили, принялись было колоть, но не успели.
— Олин! Олин! — мальчишка Каен несся через весь двор, — Олин, там к нам гости едут из Хатоги!
Роин сердито крякнул, со всего маху всадил топорик в колоду.
— От, ядреный хвост! че им опять?
— Кто? — потребовал я. — Не разглядел?
— Князь Косак, кажется. И десять человек с ним.
Роин присвистнул, почесал затылок.
Отсюда до Хатоги два дня пути. Если уж Косак самолично поперся в такую даль — значит причины веские. Что может быть? Или может не к нам, может проездом? Впрочем, куда тут проезжать? Какие дела? Что-то еще я им должен? Так уже кажется все стребовали, что могли, больше с меня брать нечего. Звать на службу? Не велика я птица, чтоб за мной вот так приезжать… да и отказался уже. Тогда что?
Думай — не думай, толку мало. Скоро узнаю.
Я распорядился, чтоб готовили обед на всех — уж обдать они точно останутся. Подумал и достал из сундука последнюю приличную рубашку… все-таки князь, надо как-то… Эх, да что… Роин и то солиднее выглядит. Особенно когда молчит.
Светлейший Хатогский князь Рамель Косак уже третий час восседал за столом, вел задушевнее беседы о погоде, ценах на зерно и урожае брюквы в южных землях. Он привез бочонок прекрасного майосского вина и сожрал со своими людьми едва ли не недельную норму из наших запасов, изрядно захмелел и не менее изрядно напоил меня. Но вот к сути вопроса мы пока не приблизились ни на волос. Я уже начал думать, что он заехал так, по-дружески пообедать, хотя конечно какие мы друзья.
Я уже готов был взвыть и напрямую потребовать объяснений — что ему надо? Ну сколько можно? Сдалась мне его брюква! Но Косак вдруг решил перейти к делу сам.
— Я слышал, весной сюда придут илойские легионы, — как бы невзначай обронил он, обгладывая куриное крылышко. — Будут набирать вспомогательные войска.
Я кашлянул, подавившись вином. Легионы? Здесь?! Косак смотрел почти равнодушно, по лицу ничего не поймешь… А ведь молодой князь, ровесник Роина, только давно уже привыкший самостоятельно вести дела и всегда добиваться своего. Это у меня все на роже написано, не умею скрывать. Такие как он — с пеленок.
— С кхаями будет война?
Косак небрежно кивнул, продолжая жевать, искоса глянул на меня.
— И с кхаями тоже.
Я сразу не понял…
— Тоже? А с кем еще?
— С ургатами, — не моргнув глазом ответил он.
Я едва не заржал в полный голос — выпитое вино давало о себе знать. С ургатами? Да в своем ли он уме? Как можно воевать с ними?
Косак в упор смотрел на меня совершенно трезвыми глазами. Я икнул. Вдруг понял, что он и не пил вовсе, только подливал другим и вертел полный кубок в руках.
— Как с ургатами?
— А вот так, — его глаза внимательно сощурились.