Микойский князь и илойский патриций, солдат и консул, мальчишка с кучей долгов, почтенный муж, живущий в роскошном доме… Мои победы, моя слава… Илой и Самат.
Я хотел так многого, и получил все что хотел, даже больше, но теперь…
Там, вдали, не осталось больше огней. И я не знаю куда идти.
Маэна ждет. Молча, неподвижно, чуть склонив голову на бок. Он мог бы не спрашивать, ведь и так прекрасно знает, что я скажу. Тогда зачем? Но он ждет.
— Нет, я не жалею.
Он кивает и начинает медленно подниматься, словно уже услышал все, что хотел и дальше говорить не о чем.
— Я не жалею, Маэна! — почти кричу, пытаясь остановить, договорить, объяснить, не хочу заканчивать разговор так… — Я не хочу жалеть! Зачем? Что было — то было, разве кому-то станет легче, если я скажу «да»? Пусть многое надо было сделать не так, но что теперь? Да, я был дураком, сам толком не понимал чего хотел, но я… Я это сделал! Именно этого я хотел! Я илойский солдат, я клялся богами!
Старый цензор оборачивается, кивает мне.
— Будь верен, солдат, — говорит тихо.
И сердце срывается, гулко ударив о ребра.
Звезды поблескивают в вышине.
Я сижу в один перестиле, смотрю в небо. Прохладная ясная ночь — моя последняя ночь дома…
Дома? Да, я слишком привык. Мне уже сорок три. И мой дом здесь! Это так, пусть и страшно признаться даже самому себе. Все эти годы я не мог простить себе, что ушел. Что отказался. Что выбрал не тот путь. Я жалею? Нет, я не жалею, я не могу об это жалеть. Маэне я сказал правду.
Но и простить не могу.
Словно белка в колесе — бегу скорее в очередной поход, но уехав, я мечтаю лишь поскорее вернуться. Замкнутый круг, без начала и конца, бег на месте.
Я не могу оставаться здесь, но единственное, чего я хочу…
Легкие, едва слышные шаги. Тонкие руки ложатся на плечи. Она опускается рядом, прижимаясь щекой к моему плечу. Обнимает… И боясь вздохнуть, боясь поверить, я поворачиваюсь к ней. Ее волосы пахнут жасмином и сандалом, и небо ночное тонет в бездонных темных глазах… далекие звезды, отражаясь, мерцают огнями… вот они, эти огни, совсем рядом, стоит лишь протянуть руку.
Аж захватывает дух!
Протянуть, прикоснуться, ощутить под пальцами взволнованную дрожь, и прижать к себе… Голову сносит напрочь и колотится сердце… Эдэя! кажется, вот сейчас я проснусь, один, на холодном мраморе перестиля… а завтра тихо, не прощаясь, уйду.
Я не хочу просыпаться. Эдэя… что-то шепчу ей, какую-то чушь, сам не понимая что… иди ко мне, Эдэя, любимая… нам никто не будет мешать. Только ветер осторожно качает головки цветов. Хоть до утра!
…и лежать потом, обнявшись, забыв обо всем.
А когда солнце тонким лучом осторожно коснется небес…
— Возвращайся скорее домой, милый, — нежно шепнет она, — я буду ждать.
Я знаю, что не вернусь. Это будет последняя моя война. Но разве можно ей это сказать?!
— Я вернусь! — пообещаю я, счастливо улыбаясь. — Обязательно вернусь! Ты только жди меня, пожалуйста… ты только жди… Я обязательно к тебе вернусь!
Эдэя, моя прекрасная богиня! я всегда любил только тебя!
И в доме моем будет гореть огонь, тихо потрескивая искорками в очаге.
Хатога снова встретит ледяным ветром и мелким снегом, слепящим глаза.
Я все так же буду ехать по кривым, извилистым, выложенным брусчаткой улицам, знакомым с детства. Как мало здесь изменилось с тех пор. Или это я уже забыл как было? Те же улицы, те же дома, те же илойские солдаты… Вон харчевня на Подгорной, теперь там наверно уже не Вально, а его сын, впрочем разница не велика. Вон суконные ряды, вон та самая Минерва, за которую я голосовал не глядя… А вот высокого дома Майтека, с затейливо резным крыльцом, уже нет, и поди разбери что случилось, может пожар… не важно — по-прежнему все, аж захватывает дух.
Еду один, специально ушел от них вперед — хотелось самому пройтись, чтобы не мешали… наедине вспомнить… воздух морозный, трескучий — уши с непривычки горят огнем.
Вон, все те же мальчишки-лотошники снуют, наперебой расхваливая свой товар.
— Эй, парень, пирожки с чем у тебя? — микойские слова непривычно ложатся на язык.
Паренек смотрит с сомнением, пытается определить — кто я такой.
— С яблоками и с капустой, дяденька! Бери, нигде таких не найдешь! Сами во рту тают!
Взял парочку.
Побродить бы по этим улочкам пешком, да в обычной одежде, без этих илойских побрякушек, как раньше… прошлое щекочет горло… впрочем, к чему? Старого не вернуть.