— Отчего же? — удивился голос, точно приблизившись к самому моему уху.
— Ну… — смутился я. — Вы же вроде ясновидящей… Чтец.
— Именно, что Чтец. Я созерцаю лишь то, что демонстрирует мне мой писарь. Не больше, не меньше. Не думай, что мне известно все, что случалось, случилось или только случится с этим миром. От столь обильного знания я бы, наверняка, сошла с ума и легла в могилу гораздо раньше, чем то на самом деле произошло.
— Все одно, — отмахнулся я, пытаясь прогнать назойливый, будораживший естество голос подальше от себя. — Доныне никто так и не смог донести до меня всей сути этой темной силы.
— Значит, ты не там искал.
— Как же? Мне даже довелось посетить саму обитель древних колдунов, Трелонскую башню, что по определению обязана содержать все накопленные ими за жизнь знания и исследования. Ничего.
— Тогда тебе следует вопрошать не к безжизненным книжным страницам, а к самим носителям твоего дара.
— Это как? — заметался я. — Все трелонцы давно мертвы, вы сами об этом сказали. Да и я, после увиденного в башне, в сем практически убежден.
— Теперь Гронтэм не носит их плотских обличий, ты прав. Однако не все в этом мире измеряется одной лишь плотью.
— Что… — пытаясь понять посыл недоговорившей госпожи Жовелан, начал я, тряхнув головой. — Что это значит?.. Вы хотите, чтобы я…
— Не утруждай себя лишними думами. — Я, казалось, даже почувствовал на щеке чье-то легкое, мягкое прикосновение. — Судьбой тебе уготована особая тропа, право, проторить ее ты обязан сам. Первым «крестом» на ней обозначен эфирный трелонский приют, что вместе с тем является живительным погостом их тел. И запомни, Феллайя из Нумара: я никогда не ошибаюсь с предсказаниями, потому что не я их составляю. Я всего лишь посредник этого знания. Именно на твою юдоль ныне выпало бремя стать искрой, что разожжет угасающее пламя этого мира. Это не твой выбор и не мой, так велено Той, кому ни мы, ни плотские существа противиться не в силах.
— Кто же Она?
— Судьба, — легко ответил голос, практически без заминки. — Судьба, Феллайя. К слову, мне было велено передать тебе то, что произойдет совсем скоро. Я хотела донести это до тебя при жизни, но… Одна старуха распорядилась иначе. Посему мне пришлось оставить послание здесь, в Чаще Тьенлейв. Ты найдешь его. Совсем скоро. Гранмун позаботится об этом. Там, в послании, ты узришь свое истинное место. Свою роль. То, что уготовано тебе Ею… Моя же миссия сделана. Я удовлетворила Ее просьбу. Теперь, дело за тобой. Декорации расставлены, занавес поднят…
Я почувствовал, как она, госпожа Жовелан, Чтец, ее бесплотный дух, который неизвестно, существовал ли наяву или только в моем воображении, удаляется от меня, растворяется во вдруг усилившейся, сильно ударявшей в грудь, метнувшей в глаза ворох снежинок вьюге. Не соглашаясь с таким исходом событий, я только и нашел в себе силы закричать:
— Подожди! У меня еще слишком много вопросов!
Однако меня уже никто не слушал. Неиствующая метель усиливалась. Когда во вдруг загустевшем тумане потонули последние очертания теперь казавшейся такой далекой высокой башни, а все вокруг стало белым-бело от невыносимо быстро носившихся по ветру снежинок, меня оторвало от земли, унесло ввысь, а изнутри словно разразило молнией и вмиг, мощным разрядом, бесцеремонно погасило сознание…
Ноги не сдержали. Больно грянувшись о пол, я вновь очутился в темной, освещаемой светом единственного факела в уродливых лапах слуги, гробнице. Надо мной тут же склонились эльфы: Эруиль, переводчица и вдруг оказавшийся здесь же Гранмун. Видно, пытливость не позволила ему смирно сидеть на троне, дожидаясь отчета от своей компаньонки.
— Ты говорил с Чтецом? — от себя спросила девушка, только ее очертания в моих глазах приобрели ясные и четкие линии.
— Говорил, — собравшись с силами, не сразу ответил я, кивнув.
— И что она сказала?
— Мало чего определенного. — Я поднялся, отряхнул со штанин и куртки налипшую на них пыль. — Очередные смутные наставления, предзнаменования…
Эльфийка перевела сказанное Гранмуну, получила новую просьбу и снова обратилась ко мне:
— Это весьма на нее похоже, — мельком улыбнулась девушка. — И все же, Гранмун хотел бы внять деталям вашей беседы.
Я постарался в краткой форме передать то, что запомнил из разговора с духом умершей ясновидящей. Правда, в моей памяти наша беседа не отложилось целостно, лишь отдельными кусочками. И, наверняка, многое мною было упущено и недосказано, впрочем, судя по выражению лица старейшины, и таким рассказом он был весьма удовлетворен.
— При жизни госпожа Жовелан рассказывала Гранмуну о том, что Искра обладает исключительными способностями, но, по своей сути, уже некогда виданными этим миром. Тогда Гранмун не понимал, о чем идет речь. Но теперь-то эта загадка для него разрешилась.
— Только мне вот по-прежнему ничего не понятно…
— Гранмун спрашивает, что его гость узрел в Трелонской башне? — оставив без внимания мое тихое бурчание, перевела тему девушка. — Куда привели его постигнутые там тайны?
— Сюда, — быстро и лаконично, не вдаваясь в подробности, ответил я.
Гранмун задумчиво задрал подбородок.
— В Трелонской башне гость не видел ни единого некроманта? Даже разложившихся до костей останков?
Вместо слов, я отрицательно покачал головой. Владыка Лансфронора хмыкнул, потирая щеки своими длинными пальцами.
— Гранмун полагает, что знает, о каком пристанище трелонцев говорила Чтец. Во всяком случае, после Трелонской башни это — последнее ведомое Владыке место, где можно выйти с ними на… контакт.
— Что же это? — в нетерпении чуть ли не взмолился я, широкими глазами глядя на Гранмуна.
Владыка что-то сказал, однако эльфийка, уже повернувшаяся ко мне и набравшая воздуха для речи, вдруг запнулась, перебитая неожиданно бурно заговорившим Эруилем. Речь он держал на родном языке, и всплеск его эмоций был коротким, а после него опомнившийся наконец эльф понурил дотоль глядевшую в глаза Гранмуну голову и опустился на одно колено. Я заметил, как на лбу травника выступили крупные капли пота, а сам он побледнел, забегав смущенным взглядом по половой плитке. Вероятно, только что он проявил неслыханную по отношению к всемудрейшему дерзость.
Впрочем, резкой реакции от Гранмуна не последовало. Они с Эруилем лишь обменялись несколькими спокойными — хотя со стороны травника явственно ощущался страх — фразами, после чего собиратель, видно, получив разрешение от старейшины, поднялся на ноги, встал за мою спину.
— Гранмун, — обождав, пока вокруг окончательно воцарится спокойствие, продолжила девушка, — имеет ввиду Фестхорский лес, расположившийся в сорока лигах к югу от Чащи Тьенлейв.
— Никогда не слышал об этом месте.
— И хорошо, что не слышал. Поверий о нем множество, но неизвестно, которые из них соответствуют действительности. И все они, как правило, весьма дурного наполнения.
Девушка, готовая и дальше рассказывать мне о неизвестном лесу, была прервана заговорившим Гранмуном. Причем с каждым изрекаемым его устами словом, она словно все пристальней прислушивалась к речи владыки, а последние крупицы спокойствия все заметнее облетали с ее досель не выражавшего никаких эмоций лица. Наконец, когда владыка Лансфронора кончил рассказ, она разразилась страстной, много страстнее той, что чуть раннее позволил себе Эруиль, тирадой в адрес старейшины. Всячески размахивая руками, в одной из которых находилась пара снятых при входе в подземный коридор туфель, и не чураясь бившейся эхом звучности, она долго и фамильярно препиралась с холодно ответствовавшим на все упреки Гранмуном, с каждой его фразой разъяряясь все больше.
— Что происходит? — решился я почти шепотом задать вопрос Эруилю.
— Granmoun желать, чтобы эта девушка идти с мы, — понуро отвечал тот.
— Но… — смутился я. — Для чего?
— Он толком не говорить. Сказать, что она сама давно хотеть повидать мир, выбраться из оковы родной лес. Однако она говорить, что желать насладиться красота мир, а не отправляться в гиблый Festkhor…