— Заблудился? — Моя бровь удивленно поползла вверх.
— Именно, — кивнул Эруиль.
— Эльф… который заблудился в лесу?
— В это тяжело поверить, я понимать, но чего только не бывать в этот мир, — пожал плечами первородный. — Трава в город всегда нужен. А в ближайший округа весь давным-давно сорван. Вот и прийтись идти в самый пуща.
— Подожди, ты сказал, что у вас здесь есть город? — еще больше изумился я.
Эруиль хмыкнул.
— А людь думать, что мы тут по деревьям скакать, как обезьян?
— Нет, просто… — Сверкающий практически девственной чистотой чуть влажный клинок скользнул обратно в ножны. — Я наблюдал Чащу с высоты и никаких стен или башенных шпилей не заметил.
— И никогда не заметить. Thyonleyw — непростой лес, в каких вам принят рубить древесин и добывать мясо. Здесь свои закон.
— В этом я ни на йоту не сомневаюсь.
Мой взгляд невольно скользнул по окрашенному темным багрянцем бедру Эруиля. Сквозь разодранную ткань виднелась окровавленная плоть.
— Ты ранен…
— Пустяк, — оборвал меня эльф, мельком потерев увечье. — Как и твой рана на плеч. Хвала Yenna'fore, она защитить меня.
— Кто защитит?
— Yenna'fore, — повернувшись, повторил Эруиль. — По-людски это… Лес Дева. Она покровитель Thyonleyw.
— И как же выглядит эта Yienna-foriae? — едва не сломав язык, обратился я к эльфу. Он громко засмеялся.
— Я еще думать, что это я плохо говорить на чужой язык. Никто никогда не видетьYenna'fore, Феллайя. Она дух, невидимый обитатель лес. Пускай мы ее не видеть — она видеть нас. Всегда. И помогать достойный. Она любить нас.
— Любит, но при этом помогает лишь достойным?
Услышав этот вопрос, Эруиль опустил голову, позволив себе мелкую усмешку.
— Ты не верить в дух, Феллайя?
— С чего мне в них верить? Я их не видел, не слышал, на вкус не пробовал.
— И в Бог тоже не верить?
— Тоже. Впрочем, здесь несколько другая история. Боги хотя бы оставили что-то после себя. И я говорю не о нас, тварях, Ими сотворенных, а о мире в целом. Иное дело, что, сваяв Гронтэм, Они не стали его не от чего оберегать, а лишь которое столетие сидят сиднями и смотрят на все это безобразие. Повсюду войны, болезни, голод, шторма, засухи. Мне неприятно поклоняться таким Богам.
— Понимать тебя. Но разве ты видеть, как Боги взращивать гора, наводнять море, творить синева над голова?
— Нет, но откуда им тогда было взяться?
— Верно. Но Боги — лишь творцы. За столь огромный мир, как ты сказать, очень сложно уследить, тем более сидя где-то там. — Он ткнул пальцем вверх. — Для этого и существовать духи. Они повсюд в лес, море, река, даже у каждый дерево и камень есть свой дух. Именно они следить за порядок. А верховный защитница Thyonleyw являться Yenna'fore. Она — как мама весь прочий дух.
— Она? Почему ты думаешь, что это женщина?
— Разве кто-либо, кроме женщина, способен совладать со столь пестрый и своенравный семейство?
— Возможно, ты прав, — чуть помолчав, промолвил я, скорее от нежелания бесплодно спорить. — Да и с чего наш разговор перешел на такие материи? Мы в капкане и при этом разглагольствуем про Богов и духов.
— По-твоему лучше причитать о наш Судьба?
— По-моему лучше думать, как отсюда выбраться.
— Никак, — с непонятным мне хладнокровием промолвил Эруиль, восседая на земле и пододвигаясь поближе к пруду. — Если на зубах у gulonas твой кровь, то просто сбежать не получится. Нужно ждать, пока какой-нибудь зверь, волк или медведь не прийти сюда, к вода, и не спугнуть gulonas.
Но ждать пришлось гораздо меньше, чем я предполагал. Едва эльф докончил свою реплику, как твари по ту сторону пруда резко вскочили на лапы. Вздернув кверху носы, они будто пытались учуять что-то в воздухе, попутно подскребывая лапами по земле. Неожиданно, зайдясь испуганными улюлюканьями, они соскочили с мест, лихо устремившись в пущу. Не прошло и десяти секунд, как мохнатых зверьков сдуло с берега без остатка.
Я сомнительно покосился на Эруиля, который, в свою очередь, быстро поднялся, не сводя взора своих медовых глаз с поглотившей gulonas чащобы. Вдруг только наступившую тишину разорвал сухой треск и скрежет. Корни некоторых деревьев, словно обретя жизнь, дерганными движениями вырвались из-под земли, чуть приподнимая покачивающиеся раскидистые исполины на своеобразном щупальцевидном паланкине, и принялись медленно, будто неуверенно отползать вместе с ними в сторону. Перебиравшие по почве древесные усики волнообразными движениями дюйм за дюймом цеплялись за новые участки и, спустя несколько десятков трудовых секунд, остановились, зарываясь обратно в почву. С шумным, породившим жидкое облако пыли ударом на свои новые места водрузились дубы, буки, вязы и прочие внушительные деревья, встав уходящей вглубь пущи аркадой и являя тем самым неширокую просеку.
— Эруиль, — нерешительно заговорил я, — мне, быть может, неизвестны все причуды вашего леса… Но это явно не медведь.
Эльф ничего не ответил, даже не удостоил меня взглядом. Его глаза испуганно-благоговейно буравили образованный деревьями коридор, точно в ожидании появления виновника торжества. И вскоре оттуда вырвался яркий золотистый свет, с каждым мгновением разгоравшийся все сильнее, приближаясь. Когда глаза уже были неспособны стерпеть его натиска, из просеки, скользя по воздуху чуть выше земли, показалась объятая этим свечением тонкая женская фигура. Она была нагой, но избавленной от всех порочащих прекрасное тело черт. Пышные волосы спадали до самых колен. Поддерживаемые высокими острыми скулами, в нашу сторону зрели пустые блестящие очи.
Мельком касаясь кончиками чистых, без намека на ногти, пальцев ног глади пруда, отчего на той возникали чуть заметные круги, девушка изящной походкой направилась в нашу сторону. Шаги ее были медленными и плавными, но несмотря на это она преодолела все разделявшее нас расстояние в считанные секунды. Только сияющий силуэт опустился на наш берег, продолжая, не оставляя следов, шествовать уже по земле, как завороженно глядевший все это время на девушку эльф почтительно пал на колени, прислоняясь лбом к земле и что-то тихо и неразборчиво забурчав явно на своем языке. Я же, хоть и был очарован представшей предо мной фигурой, остался стоять на ногах.
— Не обо мне ли вы внедавне разговор держали? — полились с уст девы мелодичные, переливчатые слова.
— Склониться перед Yenna'fore, глупец, — негромко сказал, чуть поворачивая голову от пят светлой фигуры ко мне Эруиль.
— Пустое, — произнесла девушка, взглянув на меня и мельком улыбнувшись.
Неужели это и правда та самая Yenna'fore, Дева Леса, Владычица Тьенлейв? Эльф сам говорил, что никогда не зрел ее образа, но при этом теперь уверенно именовал явившуюся нам фигуру именно Yenna'fore… Впрочем, хоть я сам также досель не видел и не знал о существовании каких-то там духов, в облике девушки совсем не сомневался. Трепещущее перед ней сердце не позволяло зародить в себе даже толики колебания.
Пройдясь по мне недолгим изучающим взглядом, дух вернулась к Эруилю:
— Ты тоже можешь встать, слуга Леса.
— Я никто и не иметь прав стоять наравне с Yenna'fore, мой госпожа, — быстро затараторил в ответ эльф.
— Ты не никто, — ласково промолвила Дева, чуть склоняясь к первородному и протягивая ему свою аккуратную длань. — Ты — мой сын, как и все рожденное в этом лесу. Пускай прочие считают твое появление ошибкой — Я не из них, и Я даю тебе право стоять наравне со Мной.
Палец духа коснулся подбородка Эруиля, приподнимая его голову и призывая эльфа подняться. Он смиренно повиновался, но глаз своих на светлый лик Yenna'fore все равно поднять не дерзнул.
Она вернулась ко мне, безмолвно вглядываясь в меня пустыми очами. Чего и говорить, от подобного взора бросало в дрожь, вынуждая валом накатывать мурашки, а пот водопадом сливаться с висков. Стараясь унять затрепетавшие руки, я, силясь сделать все как можно более незаметно и естественно, крепко вкогтился одной в другую у пояса.