Теперь ты уйдешь... — ответила я.
Теперь ты уйдешь... — сказала я.
Не уйду. Я теперь всегда буду рядом... Любимая... - он медленно целовал мои ухо, шею, плечи.
Уйдешь, любимый мой. Иначе ты не вернешься назад. Понимаешь это?
Глупости... Ты - выдумщица... Мне это нравится... Ты меня любишь?
И тут до наших ушей докатился крик: «Ва-адик!.. Ва-дик!..»
Это еще что такое? — он сел, недоуменно сдвинув брови. — Здесь же совершенно безлюдное место...
Безлюдное... - эхом отозвалась я. Но это Зинкин голос.
- Зинкин...
Ничего не понимаю.
Зина вышла на лужок с розовыми васильками.
- Вот, - сказала она, - я нашла вас. Шла точно по следу. Это ты забыла?
- Что? — спросила я равнодушно.
- Зеркало в бору. Возьми. Вадим, ну ты чего, обалдел? Ехать пора. В город.
- Знаю.
- Я же волновалась!
- Знаю.
Вадим смотрел на меня жаркими глазами: такая тоска сочилась из них. Он наконец-то понял: я не рассказывала ему сказки - зеркало вернулось, любовь окончится, мы не найдем друг друга в этом мире никогда.
- Иди, — повторила я. — Жду вас в гости.
И повернувшись, зашагала к ели о двух стволах — эдакой пойменной лире. За этой елью
Пойма следила за мной, как многоглазый великан Аргус Зеркало строило любовные козни. Я не знала, успею ли вернуться обратно до первой звезды. Возможно, Вадим и Зина, смотревшие мне вслед, были последними людьми, видевшими меня живой...
Болото, через которое мне предстояло пройти, напоминало череду лесных полян, перетекающих одна в другую. На болоте росли нежные корявые березки, невысокие елки; вся болотная гладь затянута травой, — где пожухлой, где сочной. Но стоило ступить на эту травяную гладь, нога проваливалась в черную жижу. Мне надо было точно определить начало деревянной дороги.
По описаниям тетки Серафимы я в конце концов нашла первые бревна: трава их утопила почти полностью и замотала основательно. Бревна положили давно, поэтому они оказались скользкими, неудобными: тетка Серафима предупреждала, чтобы я была осторожна. Моя нога могла соскользнуть в любую секунду в агатовую пасть болота.
Пару минут я стояла и смотрела на исток деревянной дороги; Пойма напряженно ждала — решусь ли я двинуться вперед.
Внезапно головокружительная слабость наполнила мое тело. Страшно захотелось лечь рядом с болотом и уснуть, свернувшись калачиком. Непонятная сила парализовала меня. Нет, в таком состоянии не пройти к Огныке, тем более, что предстояло двигаться не по ковровым дорожкам в дворцовой зале.
Я оглянулась, поискала взглядом крепкую палку, и вдруг мой взор наткнулся на крошечный цветок, росший под ближней елкой. Ночная фиалка!
Я отчетливо вспомнила странный совет тетки Серафимы про то, что надо выкопать ночную фиалку, левой рукой очистить с корня землю и положить тот корень под язык.
Преодолевая чугунную слабость (именно такая бывает в самый, разгар гриппа) я добрела до фиалки и сделала все гак, как советовала тетка Серафима... Корень показался мне на вкус терпким, рот заполнила свежесть, а голова мгновенно стала легкой. Боже мой! Силы вернулись!
Через несколько мгновений я нашла и палку сосновую, довольно длинную и крепкую. Она была словно кем-то воткнута в островок мха. Я сжала ее золотую шелуху и шагнула на скользкие гнилые бревна.
Мое движение по далекому пойменному болоту оказалось довольно странным; дорога качалась под ногами, как намагниченная, несколько раз я вот-вот должна была оступиться, сосновая палка то и дело съезжала со старых бревен. Я старалась не думать о том, что повернуть немовозможно, остановиться тоже. Я думала лишь о том, что надо идти вперед, вперед, вперед...
В какой-то момент мне пришло в голову: «Вдруг Огныки вообще нет в природе? Вдруг она - сказка, миф?». В эту минуту я разглядела впереди высокую густую траву и дна ряда черных домов - над ними качался сиреневый свет, жемчужное марево. Огныка притягивала мой взор, и странный покой разлился в груди. Я не радовалась, не ликовала, но последние метры по ненадежным бревнам проделала без всякой боязни.
Место, где находилась Огныка, оказалось просто потрясающим. Очень спокойное место, тихое, душистое. Там нежно пахло медом, мятой и жасмином. Оказавшись в высокой траве, ступив с деревянной дороги на землю, я начала дышать полной грудью, улыбаться, касаться ладонями огныкиных обильных цветов: отчего-то больше всего здесь росло малиновых султанчиков и лиловых колокольчиков.