— Говорю же, мисс Грейнджер, вы не умеете врать, — вновь надел свою излюбленную шутовскую маску мальчик.
— Я тебе поражаюсь, Поттер, — проворчала Гермиона, но уныние в её голосе уже сменилось лёгкой ехидцей и весельем. — С твоими мозгами ты должен был попасть в Рэйвенкло. А твоей изворотливости позавидовал бы любой слизеринец. Но ты всё-таки на Гриффиндоре. Почему?
— Сколько комплиментов за столь короткий промежуток времени… — пробормотал Харальд. — Вот скажи мне, Грейнджер, а как ты сама оказалась в числе «львов»? С твоими-то мозгами ты уж однозначно должна была попасть в Рэйвенкло.
— Так это меня Распределяющая шляпа сюда направила.
— А вот, скажем, этот древний головной убор с зачатками искусственного интеллекта тебе случайно не предлагал два факультета на выбор?
— А ты откуда знаешь? — поразилась Гермиона. — Она что, и тебе…
— Соображаешь, — хмыкнул мальчик. — Вот именно, что и мне. А выбрали мы с тобой свою судьбу, так сказать, уже сами.
— Понятно, — Грейнджер на несколько минут замолчала, видимо, обдумывая услышанное, а затем поинтересовалась. — А что она тебе сказала, когда предложила идти в Рэйвенкло?
— Это был не Рэйвенкло.
— Хаффлпафф?! — поразилась девочка. — Просто поверить не могу!
— И не надо, — хмыкнул Харальд. — Что у нас других факультетов нет, что ли?
— Нет, — категорически замотала головой Гермиона. — Это просто невозможно!
— Отчего же?
— Ты же Гарри Поттер! А из Слизерина всегда выходили чёрные маги!
— А что, великий Гарри Поттер не может быть чёрным магом? — вкрадчиво поинтересовался Харальд.
Грейнджер просто потеряла дар речи от подобного заявления и сейчас глядела на мальчика совершенно безумными глазами.
— Гарри Поттер — то, Гарри Поттер — это… Избранный, Мальчик-Который-Выжил, Главная надежда светлых сил Британии… Ля-ля-ля! А вот моим мнением в этом всём почему-то поинтересоваться забыли, — саркастически заметил Харальд. — Да, меня не прельщают идеи Тёмного Лорда в силу их крайнего идиотизма, но и пешкой в руках доморощенного гроссмейстера Дамблдора я тоже быть не хочу. И вообще. Мой настоящий отец был представителем древнего чистокровного рода, среди которых хватало и чёрных магов, а вот с выпускниками Гриффиндора всегда был напряг. И если бы не моя мать, ещё неизвестно на чьей стороне оказался бы род Поттеров…
— Это мне напомнило одну из теорий, описанных во «Взлёте и падении Тёмных искусств», — пришедшая в себя Грейнджер несмотря ни на что осталась верной себе.
— Какую из?
— Самую безумную, — рассмеялась Гермиона. — Где говорилось, что Тот-Кого-Нельзя-Называть пытался убить тебя, потому что ты был его потенциальным конкурентом и самым могущественным тёмным магом в истории Британии.
Харальд искренне расхохотался.
— Да, мне эта теория тоже всегда нравилась… «В конце останется только один!»
— «А вот и мы — принцы вселенной», — неожиданно пропела Грейнджер. — «Мы здесь — сражаемся, чтобы выжить.»
— «Мы пришли, чтобы править вами!», — хихикнув, продолжил Харальд. — «Я бессмертен — во мне кровь королей! У меня нет соперников — нет человека, равного мне! Так возьми же меня с собой в будущее!»
— Хорошая группа.
— Да, мне тоже очень нравится. Отец сказал, что в этом году выходит их последний альбом, и там будет совершенно улётная песня…
— Кстати, заметил, что собственная культура магического мира очень слабо развита? — спросила Грейнджер.
— Ты про музыку, литературу и прочее? Так это же естественно — на всю Британию едва ли тысяч двадцать колдунов наберётся, куда им ещё и этим заниматься… Да и обычные люди в этом плане гораздо продуктивнее и интереснее.
— Это да. Но ведь большая часть чародеев об этом даже не знает! Маги сами себя загнали в вакуум и категорически отвергают все достижения прогресса! Это ведь неправильно!
— Неправильно, — согласился Харальд. — Но что будет, если они всё-таки изменят себе и попытаются адаптироваться к новым условиям?
— Ммм…
— Могу подсказать, Грейнджер. Наука и техника адаптируются к нуждам волшебного мира; чистокровные роды, наступив себе на горло, пытаются жить как… магглы. Министерство руководит всем этим, принимая на себя львиную долю ненависти магов, которые не могут приспособиться к новым условиям. А таких много — таких большинство. Успешно адаптируется только молодёжь, и вот уже назревает классический конфликт между поколениями. На стороне одних — численное превосходство и опыт, на стороне других — молодая и жестокая сила вкупе с безбашенностью молодости.