— Харальд, нужно об этом рассказать МакГонагалл, — решительно заявила девочка. — Или даже самому директору! Он должен разобраться, почему мы можем понимать змей!
— С ума сошла, что ли? — флегматично осведомился Поттер, поглаживая пальцем змеиную голову. Ужик (точнее, ужиха) счастливо зашипел. — Это ты — рождённая среди простых людей волшебница, сейчас в шоке и ужасе. А представь, что будет, когда вся школа узнает, что Гермиона Грейнджер — змееязычная колдунья. Это же крест на всей твоей дальнейшей жизни… Если ты, конечно, не надумаешь поиграть в пламенную феминистку, свернуть со светлой дороги и провозгласить себя Тёмной Леди.
— Но что тогда делать? — горестно вопросила девочка.
— Молчать, конечно же, — пожал плечами Поттер. — Я же молчу, и всё в порядке.
— Нужно… нужно просмотреть все книги об обладателях парселтанга… Да, просмотреть!
— Можешь не суетиться, в своё время я прочитал кучу всего по этой теме… И нашёл что-то нужное только в школьном учебнике биологии за старшие классы.
— В смысле? — не поняла Грейнджер.
— Да в прямом! Слыхала что-нибудь про рецессивные гены?
— Конечно. У меня же родители — врачи… Стоп. Ты хочешь сказать…
— Ага. Смотри какой у нас расклад… Тысячу лет назад жил самый известный змееуст Старого Света — Салазар Слизерин… А все остальные, владеющие парселтангом, обычно считались его прямыми или косвенными родственниками… Улавливаешь мою мысль, Гермиона?
— Бред. Мои родители — магглы.
— Допустим. А бабушки и дедушки? А прабабушки и прадедушки? Гермиона, за тысячу лет генеалогическое древо Грейнджеров запросто могло подхватить капельку слизеринской крови. И через кучу поколений этот талант проявился у тебя. Между прочим, невероятно редкий талант.
— В гробу я такой талант видала, — буркнула девочка.
— Ищи во всём положительные стороны, Гермиона. Ведь согласно моей теории мы с тобой — дальние-предальние кузены…
— Ужас какой. Это даже ещё хуже, чем иметь в роду тёмных магов.
* * *В то утро ничто не предвещало беды. Пятница — последний учебный день на неделе, после которого можно будет с чистой совестью пару дней побездельничать. Для гриффиндорцев этот день обычно омрачался только тем, что приходилось идти на занятия к практически всеми ненавидимому Хозяину Подземелий, в миру более известному как профессор Северус Снейп.
Правда, Харальд всеобщей истерией проникнуться так и не смог, и зельеваром искренне восхищался. Он был мрачным, жестким до жестокости, саркастическим профессионалом до мозга костей. И пока остальные первокурсники его боялись или ненавидели, Поттер с него тихонько фанател. Особенно когда Снейп показывал студентам какие-нибудь редкие зелья, сваренные им лично. Причём, что интересно, среди них были крайне редкие экземпляры, которые без сомнения были боевыми — уж на такие-то Харальд, благодаря отцу, насмотрелся вволю…
В принципе, сегодняшнее зельеварение прошло на удивление спокойно. Лонгботтом даже не взорвал котёл и не создал новое зелье массового поражения (на что Харальд всегда втайне надеялся), а всего лишь получил очередное «отвратительно» за свою работу. Снейп был как всегда хмур, язвителен и вреден, так и норовя в случае любой студенческой провинности разобраться как надо и наказать кого попало… Впрочем, обошлось.
Неприятность случилась когда гриффиндорцы вышли из подземелья.
Прямо в толпу первокурсников врезался какой-то слизеринец года на два старше, несясь куда-то сломя голову и буквально сметая всех на своём пути. Это было бы смешно, если бы не оказалось так грустно. И если Харальд просто получил сильный толчок в плечо, то вот остальные гриффиндорцы буквально разлетелись в стороны, как кегли, снесённые шаром для боулинга. Уж очень крупным и сильным оказался слизеринец.
Правда лично для Поттера это стало значить ещё меньше, чем ничего, когда он увидел, что одна из девчонок с его курса — Мораг, сильно ударилась о стену и рассекла себе бровь до крови.
Увесистая школьная сумка с учебниками оказалась неплохой заменой метательного молота, когда Харальд, предварительно раскрутив над собой, швырнул её вслед слизеринцу. Диковинный метательный снаряд ударил наглеца прямо по затылку, впечатав его мордой в пол. А затем подоспел и взбешённый Харальд.
Его противник оказался года на два старше и килограмм на десять тяжелее, но Поттера это не остановило. Поднимающийся с пола и откровенно не соображающий что к чему слизеринец получил три прямых удара в лицо, которые сломали ему тонкий аристократический нос и вновь опрокинули на каменные плиты коридора.