— Так в среду ты идешь рейс по заданию Аркадия? — оторвавшись от работы, глянул на ковбоя Уоррен.
— Да.
— Не нравится мне этот тип. Никак не могу понять, что он за птица. — Уоррен покачал головой и снова склонился над станком.
Ковбой терпеливо ждал, зная, что старик продолжит, когда сочтет нужным. Наконец тот выключил станок и снял защитные очки.
— Этот парень взялся невесть откуда и сразу же стал самым крупным посредником в горных штатах. У него есть источники снабжения, недоступные другим. А эти его модные одежки из Свободной Зоны Флориды?!
— Я тоже не в восторге от его манеры одеваться. Но он отличный организатор.
— Поговаривают, что Аркадий достает товар с помощью взяток. Подкупает представителей орбиталов. — Уоррен поднес выточенную деталь к свету. — Дескать, обычная вещь, что тут такого! Но ведь не в таких же количествах! Вряд ли орбиталы этого не знают.
Слова приятеля внесли смятение в душу Ковбоя, и он начал мысленно оправдываться, пытаясь успокоить свою совесть: «Я делаю это не ради груза, просто катаюсь». Как правило, Ковбой вообще не знал, какой груз доставляет.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Не слушай, если не хочешь. — Уоррен снова углубился в работу, надел наушники и приступил к проверке.
А Ковбой задумался об Аркадии. Тот управлял доброй половиной всех перевозок через Границу; его постоянно сопровождали всевозможные помощники, секретари, телохранители, технические работники, какие-то личности без определенных занятий. Все они стремились походить на босса изысканными манерами и одеждой. В этой странной свите всегда присутствовали женщины, но ни одна из них не имела ни малейшего отношения к делу. Насколько Ковбой понимал, именно такое окружение соответствовало скрытному характеру Аркадия с его непонятными предрассудками и предубеждениями, внезапными вспышками ненависти и гнева, которые странным образом уживались с добротой, чувствительностью и типичной для русских навязчивой подозрительностью, больше похожей на паранойю, чем на разумную осторожность.
Да, Аркадий явно не нравился Ковбою. Впрочем, плевать. Этот человек считал себя просвещенным повелителем, способным манипулировать людьми, но в действительности он не знал главного — внутреннего мира курьеров, которые представляли собой как бы гибрид человека и бронированной машины, некое удивительное существо с турбинным насосом вместо сердца, с кристаллом, вживленным в мозг, с всевидящими глазами… Аркадий вовсе не управляет ими, для них он всего лишь предлог, чтобы прорваться через Границу в легенду. И если он не понимает действительного положения дел, это его личные трудности, которые никак не влияют на происходящее.
Пока Уоррен занимался делом, Ковбой прошел в глубь ангара, где в полумраке неподвижно парили «дельты», замершие в ожидании пилота, готовые в любой момент ожить и взмыть в поднебесье черными птицами. Ковбой любовно погладил гладкое брюхо одной из машин. По приставной лестнице он забрался в кабину и опустился в кресло, несколько лет назад подогнанное под его тело. Вдохнул знакомые запахи, закрыл глаза, и сразу в памяти всплыл тот ночной полет. То шальное бегство от властей, когда ему пришлось петлять между гор и долин плато Озарк.
Свою первую «дельту» Ковбой назвал «Полночным солнцем». Тогда он еще не понимал происходящею. Нет, Ковбой и другие пилоты «дельт» вовсе не являлись заурядным порождением рыночного спроса. Они были живым продолжением легенды. Вопреки усилиям угнетателей, они доставляли «почту», проносясь в небе огоньками надежды, назло орбиталам оставляя в небе сияющий инверсионный след. Последние свободные американцы на последней небесной дороге…
Внезапное осознание происходящего заставило Ковбоя измениться. Он принял свою слегка насмешливую кличку и уже не признавал другого имени. Ковбой сделался лучшим из лучших, никто не мог тягаться с ним в небе. Свою вторую «дельту» он назвал «Пони-экспресс» и перевозил на ней «почту» до тех пор, пока не пришлось отказаться от полетов.
Когда пришла пора изменить способ доставки, Ковбой из летчика переквалифицировался в шофера. Его зоркие глаза, способные в ночном мраке на большом расстоянии замечать размытые инфракрасные силуэты патрулей над прерией, теперь видели только тесное пространство бронированной кабины. Внешнее наблюдение осуществляли специальные устройства, передающие изображение внутрь. И на земных дорогах Ковбою по-прежнему не было равных, о нем шла слава как о лучшем курьере Запада.
Очнувшись, Ковбой заерзал на сиденье. Музыка смолкла, слышалось лишь негромкое жужжание станка Уоррена. Неясное беспокойство по-прежнему владело Ковбоем, но он был не в силах выразить его словами…
2
СЕГОДНЯ/ДА
Стробоскопическая световая пульсация выхватывала из темноты дергающиеся тела. Руки, ноги, запавшие глаза, бессмысленно устремленные в мерцающий потолок, карикатурно напоминавший звездное небо. В наэлектризованных волосах проскакивают искры. Иссиня-белое флуоресцентное сверкание зубов в кроваво-красной оправе. «Зонный танец». Несмотря на оглушительный грохот оркестра, многие «зонники» извивались под свою собственную музыку, которая поступала в мозг через маленький кристаллик, насаженный на слуховой нерв, или же через крохотные наушники, настроенные на один из двенадцати каналов передатчика бара… Каждый двигался в своем ритме, не обращая внимания на других, по возможности соблюдая порядок. Но столкновения были неизбежны, и иногда вспыхивали короткие драки. В бешеном ритме мелькали кулаки, локти, из дергающегося людского месива выползали окровавленные жертвы равнодушной толпы. Бар назывался по-французски «Aujourd'Oui», что означало «Сегодня — Да». Сара разглядывала танцующих и думала о том, что они напоминают один огромный разлагающийся кусок мяса, бессмысленный и бесчувственный. Бессознательная биомасса. Сара пришла сюда на охоту При ней было ее неизменное оружие, напоминавшее ей маленького, но опасного хищника — ласку.
СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО!
Хочешь иметь современное тело? Электронное. Со сменными частями. Модное! Обратись к нам сегодня!
СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО! СОВРЕМЕННОЕ ТЕЛО!
У женщины-дизайнера скулы цвета слоновой кости, глаза обрамлены блестящим фиолетовым узором. Волосы, выкрашенные в белую полоску, безупречно уложены на затылке в виде рыбьего плавника. Рот как искусственный цветок. Мягкая, кошачья грация движений.
— Волосы сделаем покороче, длинные и распущенные никто уже не носит, — сказала она, ухватив Сару за подбородок острыми фиолетовыми ногтями и повернув ее голову к холодному свету. Сара лишь мрачно сверкнула глазами. — И подбородок у тебя маловат, — улыбнулась дизайнерша, продолжая свою безжалостную критику. — Мы его увеличим. Кончик носа тоже изменим, слишком уж ты курносая. Нижнюю челюсть сделаем более плоской. И, конечно же, уберем твои шрамы. Обязательно.
Острые ногти женщины впились в подборе док, Сара скривилась. Дизайнерша отпустила ее и повернулась к Каннингхэму:
— Зачем нам эта девчонка? У нее нет ни стиля, ни грации, тело слишком велико и неуклюже. Она вообще ничто. Заурядность!
Каннингхэм, одетый, как всегда, в неприметный коричневый костюм, молчал. Его бесстрастное, незапоминающееся лицо не выражало ровным счетом ничего. Говорил он всегда тихо и ровно, почти без интонаций. Саре казалось, что такой голос может принадлежать компьютеру, настолько он был бесцветен.
— У Сары есть стиль, Фаэрбад, — ответил наконец Каннингхэм. — И стиль, и способности. Ты должна хорошенько поработать над ней. Я прослежу. Придай ей военизированный облик с подобающим знаком на лице. Сара нам очень пригодится. — Он перевел спокойно-равнодушные глаза на девушку. — Как ты на это смотришь?
Та лишь растянула губы в улыбке, оскалила зубы и пригрозила дизайнерше: