– Грот, два рифа! – раздался сильный голос капитана. – Фок, полный! Полный кливер!
Сразу все пришло в движение: засвистела боцманская дудка, зашлепали по мокрой палубе босые ноги, замелькали по вантам голые пятки. «Тиамат», распуская паруса, набирала ход. Капитан, оседлав шквал, уводил судно подальше от галер дравидов.
Дравиды не обращали на дхау никакого внимания. Шквал доставил и им немало хлопот, тем более что сгущавшийся кровавый туман закрыл от них «Тиамат». Та для острастки дала залп из двух орудий в сторону галер и исчезла.
Пушки разобрали, почистили и снова погрузили в трюм. Туда же спустили и метательную машину вместе с просмоленными кувшинами. Люки трюма накрыли брезентом, палубу вымыли. Когда все было закончено, команде выдали ужин. Бахрей и Томас вернулись в каюту, и только капитан все стоял на мостике, вглядываясь в непроглядную мглу вокруг судна, и слушал шелест волн за бортом. Брызги фонтаном орошали нос дхау.
Продолжать игру в шахматы Бахрею и Томасу не хотелось. Принесли на подносе ужин – отварной рис с фруктами и чесночный соус. Матрос забрал блюдо с остывшим чаем и вскоре вернул новый.
Томас попробовал рис. Его сладковатый, слегка медовый вкус ему понравился. Поливать его соусом он отказался. Бахрей пробормотал что-то насчет странностей вкуса у россенов8 и густо заправил рис чесночным соусом.
После ужина Томас растянулся на койке, подложив под голову цилиндрическую подушку. Он предался воспоминаниям…
Ночь опустилась быстро. Столица заблистала разноцветными огнями, и дорожки от фонарей зазмеились по маслянистой воде бухты. Звездное небо охватило бархатным куполом город и наполнило пространство своим порой таинственным звучанием. Далекие звуки делались четче, а близкие – приглушеннее.
«Каролина» долго швартовалась и, наконец, замерла у пирса. Морской воздух был наполнен запахами йода и рыбы. Матросы под надзором боцмана расчехляли люки.
Капитан крепко пожал руку Томасу:
– Как сойдете с причала – сразу налево, там увидите двухэтажное здание с зелеными фонарями. Это и есть гостиница. Удачи!
Томас долго шел по брусчатке, пока не добрался до первых зданий. Это были какие-то конторы. Они жили своей незнакомой жизнью. В окнах горел свет, беспрестанно хлопали двери, впуская и выпуская людей, которые торопливо исчезали в необозримом пространстве порта.
За конторами шла неширокая улица. Она начиналась от двухэтажного здания с зелеными фонарями. Томас повернул к нему.
В окнах горел свет. На первом этаже окна были узкие и находились высоко над землей. Вполне возможно, основанием гостиницы служил когда-то просторный лабаз. Второй этаж украшали широкие окна. Иногда встречались крохотные балкончики. У стен располагались длинные клумбы и пышные кусты магнолий, которые источали дивный аромат. С ним соперничал пряный запах ночной фиалки.
Высокие дубовые двери с застекленными окошками встречали посетителей. Из окон на крыльцо падали желтые полоски света, и сквозь них был хорошо виден холл с ковровой дорожкой, мягкими креслами, конторкой и пальмой в бочке.
За конторкой сидела молоденькая девушка. «Наверное, дочь хозяина», – подумал Томас. Черные волосы, перехваченные золотистой лентой, брови вразлет, а под ними светло-карие глаза. Взгляд спокойный, приветливый. Увидев вошедшего, девушка спросила, ни капельки не смутившись крестьянской робой:
– Вам койку или отдельный номер?
– Номер.
Брови у девушки на мгновение взлетели испуганными птицами и снова заняли прежнее положение.
– Номер стоит двадцать серебряных, – сказала она мягко.
Томас достал кошелек и дал золотой. Девушка протянула ключ и сдачу.
– Наверх и по коридору, номер тридцать второй. Счастливого отдыха, – улыбнулась она.
– Не подскажете, где здесь находится таверна?
– По коридору прямо, – указала девушка рукой на проход за пальмой. – Там увидите.
Томас глянул в указанном направлении и поднялся наверх. Он решил прежде, чем отправиться на ужин, осмотреть номер и привести себя немного в порядок. Комната оказалась ничем не примечательной: кровать у стены, стол у окна, скамья со спинкой9, умывальник с белой, под фарфор, раковиной. Тут же висело чистое полотенце, сбоку расположился шкаф для одежды.
Оказавшись в номере, Томас вдруг почувствовал, как сильно устал. Он, не раздеваясь, прилег на кровать и сразу провалился в забытье. Когда открыл глаза, было утро.
Наскоро позавтракав в таверне молоком и горячим еще хлебом, юный маг вернул ключ. За конторкой сидела уже не вчерашняя девушка, а женщина в возрасте с вишневой шалью на плечах. Глаза у нее были грустные.