Что за чушь он несет? Да лучше меня под контролем дикарей не удержит никто. Но позволяю солнцеликому закончить свою тираду.
— Насколько я помню, — продолжает Эр, — свою свадьбу с северянкой ты воспринял, как приказ, как должное, ни о каких теплых чувствах речи не шло.
Это не вопрос, тут Император абсолютно прав.
— Так вот тебе мое обещание: выбери любую провинцию в Империи, где еще нет полноправного наместника — и забирай ее себе. Такие есть — и немало. Подходящую себе жену найдешь сам, я ни слова не скажу. А хочешь — занимайся тем же, чем и занимался до всех этих северных передряг. Твое искусство нужно всем нам. Оно нужно Империи и нашему будущему.
Эр останавливается напротив меня и заглядывает в глаза — вопросительно, настойчиво, с явным ожиданием моей радости столь щедрым подарком. И еще с полгода назад я бы действительно серьезно задумался о том, чтобы бросить Север со всеми его проблемами и перебраться куда-нибудь гораздо южнее, к теплу и комфорту, к которым не то чтобы привык, но которые очень ценю и люблю. Вот только сейчас все немного иначе.
— Мир меняется, Кел, — все еще говорит Эр. — И мы меняемся вместе с ним. Заведи себе гарем и нарожай пару десятков розовощеких крепышей, которым передашь свои знания. Я не отказываюсь от традиций, я смотрю на них рационально.
«Это называется «прогнуться» под шакалов, мой Император», — киваю, легко выдерживая его взгляд.
— Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом и отдохну, — говорю совершенно спокойно, затем снимаю с плеча причитающийся мне генеральский знак, который мне возвратили почти сразу, как я прибыл в И’Ши’Ман. — Пожалуй, без него.
Эру это явно не нравится — и правильно, потому что за все время, пока я служу Империи, ни разу не уходил в отпуск. Служба прежде всего. Но когда-нибудь должен же быть первый раз. Так почему не сейчас?
— Что ты задумал? — спрашивает Император.
Что-то подозревает?
— Я устал, — пожимаю плечами. — Все эти войны, эксперименты, расследования — они, знаешь ли, сильно выматывают. Настолько, что однажды теряешь бдительность и умираешь.
— Хорошо, — кивает Эр, по-прежнему не выглядящий так, будто все вопросы между нами закрыты. — Где тебя искать?
— Моему Императору наверняка сообщат, — не могу скрыть ехидной ухмылки.
Что ж, не вышло у нас доброго разговора. А с другой стороны, информации я получит гораздо больше, чем рассчитывал. И информации потенциально крайне неприятной… для всех нас. Но об этом у меня еще будет возможность и время подумать.
Снова склоняю голову и подношу правую ладонь к сердцу, а потом просто огибаю Императора и иду прочь, к двери.
— Не натвори глупостей, Кел, — слышу несколько раздраженное в спину. Я ушел, не дождавшись высочайшего на то соизволения, что уже само по себе является нарушением устава. Плевать. У нас теперь не в моде следовать традициям, так что одной больше втоптанной в грязь, одной меньше — разница небольшая.
Глава тринадцатая: Хёдд
Чем ближе к ярмарке, тем больше становится дел. Порой мне кажется, что для того, чтобы все успевать, мне нужна как минимум еще одна голова. Потому что если в обычные дни я занимаюсь в основном делами повседневными и отчасти уже привычными, пусть и отнимающими много времени, то теперь к этим заботам прибавляется обязанность встречать высокородных представителей из других кланов. Некоторые из них прибыли в Лесную Гавань с целью хорошо поторговать, другие планируют больше разговаривать и слушать, а именно так заключаются новые союзы, третьи явно намерены присматриваться к обстановке и настроениям — и вот с ними следует держать ухо особенно востро.
— Ярлы Магвин Маленький волк и Одди Бесшумный недовольны выделенными им местами на торговой площади. Вернее, недоволен Магвин соседством с Одди. — Перечисляет последние жалобы Свейд, мой помощник и глашатай. — Магвин утверждает, что привезенная Одди рыба так сильно воняет, что отобьет от его корений и снадобий всех покупателей.
Киваю в знак согласия, прикидывая, куда бы переместить Одди с его рыбой, которую его клан солит по особенному древнему рецепту. На вкус рыба действительно получается изумительная, вот только запах вокруг нее стоит такой, что аж глаза слезятся.