Отбегаю к двери.
Жду.
Когда пламя уже достаточно большое, а дым начинает клубиться по полу, с остервенением бью в дверь.
— Пожар! Помогите!
Прислушиваюсь — и с ужасом понимаю, что звуков с той стороны по-прежнему нет. Неужели Магн'нус действительно оставил меня в полном одиночестве?
Бью снова.
За спиной уже слышу шум разрастающегося пожара. Очень быстро становится жарко, но еще раньше мне перестает хватать воздуха. И дело не в дыму, дело в самом пламени, которое пожирает в себя весь воздух в комнате.
Быстро, слишком быстро.
Если за дверью действительно никого нет…
Но ведь огонь увидят с улицы. Наверняка кто-то прямо сейчас проходит мимо.
Дыма становится все больше, он поднимается до колен, ползет выше.
В горле першит, по щекам катятся слезы. За гулом пламени, что вырывается в узкое окно, почти не слышу собственных ударов в дверь. Да и бью уже совсем не так сильно, как поначалу.
Боги!
Как быстро кончаются силы.
Еще и голова раскалывается. То ли от боли, то ли от сотрясения, но перед глазами все плывет, а к горлу подкатывает тошнотворный ком.
Дверь открывается так внезапно, что кулем вываливаюсь в коридор и даже не сразу понимаю, что произошло.
Меня подхватывают под руки, оттаскивают чуть дальше, усаживают к стене. Хочу вздохнуть, но и тут воздух наполнен дымом.
Кашляю, от чего повязка слетает с лица.
Надо мной кто-то склоняется, но я не могу рассмотреть его лица, а слова, что он, кажется, выкрикивает, тонут в подобии пчелиного гула у меня в ушах. В конце концов, человек исчезает. А я ползу прочь. Хочу бежать или хотя бы идти, но способна только ползти.
Ориентируюсь скорее по памяти, потому что со зрением по-прежнему большая беда.
Иногда в общем гуле в моей голове звучат какие-то выкрики. Иногда слышу громкие не то хлопки, не то звуки ударов. Мимо то и дело пробегают люди, но я даже не знаю — северяне это или халларны.
У меня же лишь одна цель — и все мое рассеянное внимание направлено только на нее. В какой-то момент я все же поднимаюсь на ноги и дальше передвигаюсь, придерживаясь за стену. До собственной спальни добираюсь без происшествий, вваливаюсь в нее и захлопываю за спиной дверь. С большим трудом, дрожащими руками, водружаю на место засов.
Все, больше сюда никто не войдет.
Несколько мгновений тупо стою и не слышу больше ничего, кроме собственного тяжелого дыхания и боя сердце в груди.
Здесь дыма еще нет. Можно позволить себе немного подышать. Но голова все равно идет кругом. Точно пьяная, иду к кроватке Хельми. Мой сын здесь. Надеюсь, он узнает меня и не станет плакать и вырываться, хоть выгляжу я наверняка, как пугало, потому что времени, чтобы его успокоить, у меня нет.
Подхватываю Хельми на руки и прижимаю его к себе. Он ворочается и вскоре начинает вырываться. Что-то ему явно не нравится. Возможно, я слишком сильно пропахла дымом. Возможно, слишком напугана и взвинчена.
— Спокойно, — поглаживаю его по голове, — все будет хорошо.
Сын морщится и начинает хныкать.
Теперь топаю к собственной кровати, кладу на нее Хельми и что есть сил толкаю ее в сторону. Кровать у меня старая и тяжелая. У меня проскальзывают по полу ноги, я снова становлюсь вся мокрая, в голове шумит и клокочет. Едва не задыхаюсь, но все же сдвигаю кровать с места. Не так сильно, как хотелось бы, но достаточно, чтобы подлезть под нее и дернуть за кольцо потайного люка.
С первого раза ничего не получается — влажные дрожащие пальцы слетают с кольца, а вместе с ними срываются два ногтя.
Боли почти не чувствую, но работать становится куда труднее, потому что руку тут же заливает кровью.
Перехватываю с кровати подушку, рву на ней наволочку и выбрасываю на пол мягкий лебяжий пух. Накидываю ее на кольцо и тяну снова. Медленно, но люк подаётся.
В дверь стучат. Вернее, пробуют ее открыть. Кажется, делают это плечом.
Стискиваю зубы и тяну люк с удвоенной силой.
Хельми переходит на плач.
«Маленький мой, потерпи, пожалуйста», — проговариваю у себя в голове, потому что все силы уходят на открытие люка.
Удар — и дверь едва не слетает с петель.
Хельми заходится в пронзительном плаче.
Рывок, еще рывок.
Падаю на спину — и тут же на пол падает настежь раскрытый люк.
Как же не хватает воздуха.
— Спокойно, — повторяю шепотом, снова беря сына на руки. — Сейчас мы с тобой немного погуляем.
Хельми шмыгает носом, но плакать почти прекращает, хотя от очередного удара в дверь сильно вздрагивает.
В несколько движений заматываю его в покрывало с кровати и ныряю в потайной ход. Смысла закрывать за собой люк нет никакого — кровать я на место все равно не поставлю, а следы открытия люка легко заметить.