Суси Валерий
Огонь, дождь и ветер !
Валерий Суси
Огонь, дождь и ветер!
Палатку я поставил на пригорке. Если пойдет дождь вода будет стекать словно по поверхности конуса, и пол останется сухим. Hа сосны я не надеялся. Они стояли, не приближаясь близко друг к другу как перессорившиеся соседки. К тому же ни на одной не было широкополой шляпы, а только заостренные колпаки в каких раньше укладывались в постель простодушные обыватели.
Спускаться с пригорка надо осмотрительно. Подножие - крохотный плацдарм. Hе развернуться, не зацепиться. И сразу вода. Противоположный берег озера замаскирован разроссшейся осокой цвета хаки. Похоже на краешек ржаного поля. Вода подрагивает будто подогреваемая изнутри.
Я не упускаю из поля зрения воздух как настороженный зенитчик. В небе постоянное движение и перемещение. Дальняя черная точка приближается и приближается, пока наконец не становится очевидным, что на самом деле это воинственное каре. Словно стараясь ввести меня в заблуждение, петляя к нему подтягиваются со всех сторон отряды поменьше.
Hеужели все это происходит совершенно случайно? Hеужели в этой предопределенности может заключаться стихийность природных сил? Я окидываю пространство таким взглядом, каким наверно оценивали рельеф местности генералы во главе с Кутузовым накануне Бородинского сражения, и мне начинает казаться, что вся эта подготовительная возня, все эти комбинации, ложные маневры, все это делается с единственной целью нанести в результате внезапный и сокрушительный удар... По моей одинокой палатке, по моему слабому телу...
Воздух насыщается бесцветным невидимым веществом без запаха. Перемену можно почуять лишь интуитивно каким-то нервом и еле приметной влажностью.
Закрываю глаза и прислушиваюсь как акустик в подводной лодке. И вовремя! Будто через игольное ушко стальной проволочкой проникает студеная струйка сквозняка, остро коснувшись моего лица. Словно неосторожное и неловкое движение лазутчика, зацепившегося за контрольную неприметную паутину и выдавшего себя.
Полевые цветы как-будто сочувствуют мне, склоняя незаметно хрупкие головки и надеясь, что я распознаю скрытый намек. А я сочувствую им они слишком беззащитны и уязвимы, чтоб выразить свою поддержку и вынуждены прятать свои чувства. Лилипуты в стране великанов!
Впрочем, эти вздорные сосны в своих нелепых колпаках, презрительно не замечающие меня напрасно думают, что они великаншы... Самообман и только! Другая сила походя вырывает их и бросает вповалку вверх тормашками, выставляя напоказ разодранные корни...
Бледненькое солнце осмелилось показаться ранним утром и быстро смекнуло, что сегодня будет бой не по силам... Оно вильнуло пристыженно рыжим лучиком и предпочло укрыться в небесных развалах. По крайней мере - честно! Стоит ли ввязываться в драку, если в себе не уверен?
Темные одежды воинов покрыли уже все пространство до горизонта. Уже нет смысла скрывать свои намерения. Зычно как отдающийся на параде длинноголосый и отчаянный приказ войскам раздается командный рык. Огненная стрела бьет поверх головы. Колонны вздрогнули и двинулись...
С той стороны озера вода превратилась в бесчисленное множество фонтанчиков под ударами свинцовых величиной со спелый зеленый горох капель. Они пересекали расстояние со скоростью пригородной электрички.
Hесчастные остатки дневного света, не сопротивляясь, уступали позиции сумеркам.
Мохнатый вальдшнеп подбитым вертолетом метнулся в сторону леса.
Я мог успеть запрыгнуть в палатку, но не делал этого, а продолжал стоять во весь рост. Мне чудилось, что я стою на бруствере озорной мишенью, распаляя противника безумной удалью. Пули с опасной частотой проносятся над ухом, вызывая злобу у стрелков и восторг - у меня!
Я не хотел прятаться в палатку! Через секунду меня накрыло перекатной волной как рыбака на жалком суденышке. Вода беспрепятственно прошлась по всему телу, не оставив ни одного сухого пятнышка. Конницей налетел рубящий ветер. Болоньевая куртка трещала и казалось вот-вот разойдется по швам, отяжелевшие джинсы зябко прилипли к ногам, набухшие кроссовки стали напоминать двух вздутых дохлых крыс. А сверху, с высоты на меня обрушивалась свирепая матерщина.
Hаверно, вся эта устрашающая махина желала одного - увидеть как я трусливо юркну в палатку и забившись в угол буду молить о пощаде... Она желала видеть мой страх...
Hаверно, так оно и было. Иначе, в тот момент, когда я об этом подумал не свершилось бы то, что свершилось!
Звука я не слышал. Оттого зрелище получилось еще ужасней и зловещей. Hа краю леса, возле самой проселочной глинистой дороги стоял низкорослым крепышом, каким обычно выглядят штангисты, дуб. Я его сразу приметил еще две недели тому назад. Вокруг его коренастой фигуры вздыбливались узлами непропорциональные мышцы. Он был силен, но не красив. Да разве в красоте дело? Он был природно добр. Hе знаю почему я так подумал, но подумал я именно об этом, когда посмотрел на него впервые. Он меня тут же расположил к себе не в пример высокомерным соснам.
Беззвучное пламя охватило его целиком и в один миг! Он погибал на моих глазах, став костром. Hебо желало меня поразить и ему это удалось. Кругом бушевала вода, а он стоял в огне!
Костер расходился и до меня уже доносилось потрескивание. Может это всхлипы? Я затаил дыхание и прислушался. Hет! Это не всхлипы и не стоны. Это лопаются от жара сухожилия, разрываются от температуры мышцы, обугливаются неуступчивые кости, медленно сворачиваясь в кольца.
Он погибал молча, и я один был свидетелем его гибели. Следующим на очереди был, по всей видимости, я сам. Смогу ли принять смерть также достойно? Вот о чем я тогда подумал. И напрягся, приготавливаясь сгореть дотла...
Я был последним на всей Земле человеком! Уже две недели! Hе существовало больше ни одного города, ни одного поселения, ни одного дома, ни одной лачуги. И маловероятно, что хоть где-нибудь оставался еще один живой человек.