Она нашла свой путь в каждом мире, в каждой жизни, в каждой части себя.
20
Леофрик потянулся к повозке, и Астрид взяла его за руку. Когда она наклонилась к двери, он обхватил ее за талию и осторожно опустил на землю рядом с собой.
Она сердито посмотрела на него.
— Я вылезаю из повозки. Не слишком большая.
Улыбнувшись ее раздраженному выражению лица, Леофрик положил руку на увеличившийся живот жены. Астрид еще не была большой, это правда, но когда началось лето, она, наконец, начала казаться беременной. Он едва мог заставить себя не касаться ее.
Более того, она начала ощущать движение внутри себя: шевеление, предсказанное Эльфледой. Похоже, старуха была права. Часто он видел, как Астрид прикладывала руку к животу, словно чтобы почувствовать жизнь внутри себя. И она улыбалась. Часто. Едва заметная улыбка, только для нее и ребенка.
За несколько недель, прошедших с тех пор, как они поженились, Астрид переменилась — во всем, чего так хотел Леофрик. Она стала более спокойной и открытой. Вместо того чтобы просто отвечать на вопросы, которые задавали ей отец или брат, она сама начинала разговор. И пусть раньше она сопротивлялась всему, что он предлагал ей, теперь, когда она получила это, она, казалось, наконец нашла свое место здесь.
Она делала этот мир своим домом.
И ребенок. Леофрик подождал, пока Астрид сама не захотела завести ребенка, но беременность с самого начала раздражала ее, и он начал беспокоиться, что она никогда не испытает счастья от того, что родит его ребенка, и не полюбит его. Ей по-прежнему не хотелось говорить о ребенке и что-то планировать, но те маленькие мгновения, которые он улавливал, эти маленькие, тайные улыбки — они давали ему надежду.
Они мало говорили о жизни Астрид в ее мире; воспоминания причиняли ей боль, и он не хотел напоминать ей о том, что она потеряла. Но она рассказала ему кое-что о своих родичах, и Леофрик знал, что они не особенно ее любили. Видимо, Астрид переживала, сможет ли она дать ребенку любовь.
А вот он больше не волновался. Правда, Астрид не была щедра на проявление чувств. Она редко показывала свою любовь или привязанность и чаще хмурилась, чем улыбалась. Но ее чувства горели ярко и глубоко внутри нее. Она любила, а когда любила, то любила неистово. Она станет матерью-воительницей, и ее любовь будет щитом, закрывшим их ребенка.
Взяв Астрид за руку, Леофрик повел ее прочь от повозки. Она вертела головой из стороны в сторону, рассматривая место, куда он привел ее: Олдем, город на южном побережье королевства. В гавани Олдема сейчас стояли два торговых корабля, и обычно оживленный рыночный городок казался неистово оживленным. Не только местные торговцы предлагали свои товары, но и жители города и окрестностей. Артисты и музыканты, привлеченные известием о большом скоплении людей с деньгами в кошельках, прибыли сюда из дальних уголков королевства.
Астрид не знала покоя с тех пор, как у нее вырос живот и она перестала ездить верхом. Она спорила с Леофриком, настаивая, что может ехать на лошади, но он и так позволил ей зайти слишком далеко. В замке разгорелся настоящий скандал из-за герцогини, которая носила в себе единственного наследника королевского рода, но сидела в седле, как мужчина, и рысью скакала по лесам. То, что Леофрик был рядом, только усиливало возмущение, потому что он пренебрегал своим долгом перед женой, ребенком, семьей и королевством.
Он сражался в этой битве, чтобы выиграть, и он победил. С тех пор Астрид снова пребывала в плохом настроении, но настроение ее не было больше таким апатичным, как в первые недели беременности, или настороженным, как в первые дни после освобождения. Она была раздражена, и он был мишенью ее раздражения. Леофрик предпочитал вспыльчивость оцепенению Астрид. Если бы на него надавили, он мог бы даже признать, что ему нравится спорить с ней.
Тем не менее, он предпочитал всему прочему хорошее настроение своей жены, и потому, когда пришло известие о торговцах, предложил отправиться на юг, где Астрид еще не была. Рынки могли быть опасными — грабители и воры чувствовали себя в толпе как рыба в воде, — и было крайне необычно ехать на рынок с беременной женщиной, но Леофрик женился на крайне необычной женщине. На женщине, которая хорошо знала, как пользоваться клинком, который носила на боку. Он будет рядом с ней, и у них будет приключение.
Чтобы не привлекать особого внимания, они взяли самую простую повозку и оделись тоже просто: он — в одежду из кожи, а она — в легкое шерстяное платье голубого цвета, которое так ему нравилось. Из-за цвета казалось, что в глазах Астрид сияет небо. Ребенок был уже большим, и она не могла больше носить бриджи, которые предпочитала, но понемногу привыкала носить платья и теперь почти не жаловалась на наряды.
Леофрик радовался интересу Астрид к городу и его хаосу. Они останавливались у каждой повозки, у каждого стола, у каждой корзины, у каждого окна, и слуга, следовавший за ними, вскоре был нагружен всевозможными покупками, ни в одной из которых они не нуждались. И все это еще до того, как они увидели гавань.
Они остановились и посмотрели кукольный спектакль, и красивое лицо Астрид озарилось детским удивлением. Леофрик никогда раньше не видел у нее такого взгляда, и его сердце заколотилось от любви.
Он наклонился и прижался губами к ее щеке, прямо у уха.
— Тебе нравится?
— Никогда раньше не видела такого. Как они заставляют их двигаться?
— Там есть веревочки, видишь? — он ткнул пальцем, и она прищурилась.
— А. Но как?
— Наверху, за занавесом, люди двигают кукол. Они разыгрывают истории. Это марионетки.
— Марионетки. — Люди вокруг них смеялись и аплодировали, а Астрид переключила свое внимание на публику. — Чтобы посмеяться.
Он рассмеялся. Астрид проникла в самую суть.
— Да. Они смеются. — Поднеся ее руку к губам, он поцеловал костяшки пальцев. — Ну что, пойдем дальше?
Астрид кивнула, но когда Леофрик повел ее прочь, ее голова оставалась повернутой к кукольному театру, пока тот не исчез из виду.
Когда они наконец подошли к докам, где предлагались настоящие сокровища, привезенные издалека, Астрид остановилась и нахмурилась, глядя на корабли. Заметив, что корабли полностью завладели вниманием жены, Леофрик тоже принялся изучать их. Он не был моряком и плохо разбирался в морском деле. Он видел только мачты и свернутые паруса торговых судов, одного похожего на другое. Да, корпуса отличались друг от друга, но отвернувшись, он бы не смог сказать, чем именно.
— В чем дело, Астрид?
— Я знаю этот корабль.
Позже Леофрик вспомнит этот момент и подумает, что это был миг, когда он мог все изменить. Если бы только он понял значение этих четырех слов. Но когда она их произнесла, он просто растерялся.
— О чем ты?
Вместо того чтобы ответить, она стряхнула его руку и зашагала вперед длинными и быстрыми шагами.
— Астрид! — он поспешил следом, но доки были переполнены продавцами и покупателями, и она быстро смешалась с толпой.
Леофрика охватила паника. Его беременная жена была одна в доках, полных преступников.
— Астрид! — он почти бежал вперед, пытаясь разглядеть ее.
Она была выше почти всех женщин, но не выше большинства мужчин. Он был выше, да, и всматривался поверх голов людей, пытаясь разглядеть ее светлые волосы, красиво заплетенные в косу на затылке.
— Астрид!
Он догнал ее на пирсе, где был пришвартован корабль, о котором она говорила. Прежде чем она успела подойти к трапу, он схватил ее за руку.
— Астрид!
Она остановилась и повернулась к нему. С улыбкой.
— Я знаю этот корабль! Этот… kapten? Я не знаю слова.
— Капитан? — слова были похожи.
— Да, капитан. Он брат моего друга. Этот корабль останавливался у меня дома. Торговал у меня дома.