Протянув невесте платок, юноша не мог удержаться и не взглянуть на ее косы.
Впервые он видел свою взрослую невесту с непокрытой головой. Халифа решила схитрить — не взяла платок и ждала… Селим робко подошел ближе и, подняв руки, сам расправил над ней хиджаб. Их лица оказались совсем близко… Он посмотрел ей в глаза, перевел взгляд на губы и, накрыв волосы платком, коснулся рукой ее щеки…
Ничего не произошло. Никакого огня… Халифа подавила разочарованный вздох.
Но Селим, очевидно, почувствовал что-то совсем иное — его пальцы задрожали, глаза заблестели, дыхание стало хриплым и сбивчивым. Жадно уставившись на девичьи губы, он невольно потянулся к ним. Халифа вспыхнула.
— Ч-что ты делаешь? — прошептала она, запинаясь.
— Я… ничего… — парень словно очнулся. Он отдернул руки и отступил назад.
Халифа кое-как повязала хиджаб и быстро зашагала к школе. Ей вдруг захотелось кричать, топать ногами, плакать. Захотелось ударить Селима. Но что именно ее расстроило, она не могла понять.
Понурый юноша смущенно плелся следом. Его не покидало странное ощущение — будто он провалил какой-то важный экзамен.
* * *В воскресенье из Турции вернулась сова, доставив письма от Лейлы и из дома и посылку со сладостями. На радостях Халифа тут же принялась угощать всех желающих.
— Мм… объедение… — промычал Гойл, облизывая пальцы.
— Слишком сладко, — возразила Панси. — Много не съешь. Растолстеть можно.
Халифа рассеянно кивнула, угощая Зуми его обожаемой халвой. При той жизни, которую они здесь вели, просиживая за книгами по несколько часов кряду, калорийная еда и впрямь могла стать проблемой. Она и сама уже заметила, что начинает терять форму. Недавно, поднимаясь на Астрономическую башню, почувствовала, что устала и задыхается. Да и вчерашняя пробежка с Селимом заставила попотеть. И это было всего лишь первым тревожным сигналом. Раньше она бы промчалась по всем лестницам бегом, даже не запыхавшись. Раньше, в Эль-Муфди, они упражнялись и танцевали почти каждый день. Раньше…
Нет, так больше не может продолжаться.
Халифа уже несколько раз доставала свою одежду для танцев — и убирала обратно, зная, что соседки по спальне не поймут ее. Они не стеснялись высмеивать все, что было связано с ее жизнью в Турции. А танцевать по ночам в гостиной она не отваживалась, боясь, что увидят мальчики. Простые выходы, конечно, можно танцевать и в мантии, но так ей придется восстанавливать форму очень и очень долго.
Ей вдруг представилась насмешливая улыбка Лейлы: "Да ты совсем разучилась танцевать, сестрица. Все забыла, ослабла, стала такой зажатой. Ох, мне почти жаль твоего будущего мужа. Чем ты собираешься его удивлять? Этим? Да он тебя разлюбит, неповоротливая толстушка…" Девушка невольно бросила взгляд на стол Райвенкло. Что-то рассеянно жуя, Селим листал книгу. Халифа вздохнула. В самом деле, если так будет продолжаться и дальше, то ее муж в спальне будет читать… Она невольно покраснела. В этот момент Селим оторвал взгляд от книги и посмотрел прямо на нее. Тут же его лицо озарилось улыбкой, а Халифа покраснела еще больше и опустила глаза.
Вечером, ложась спать, она снова задумалась о том, что стоит поискать уединенное место для танцев. Где-нибудь в укромном уголке. Вроде бы здесь, в подземельях, есть много заброшенных помещений. Надо будет посмотреть.
Тишину в спальне шестикурсниц нарушало лишь тихое похрапывание Миллисент. Все девушки давно спали, а Халифа все еще крутилась с боку на бок. После того, как решение было принято, ее охватило знакомое нетерпение. Лейла бы точно сказала, что ей "опять неймется".
И в самом деле, сонливость как рукой сняло. Слишком много напряжения скопилось за последние два с половиной месяца — стрессы, недостаток движения, постоянная сдержанность — энергия требовала выхода.
Не в силах больше лежать, Халифа вскочила и вытащила из-под кровати сундук.
Порывшись в нем, достала тонкие шаровары и коротенькую жилетку. Быстро переодевшись за пологом, она сунула в сумку свернутый рулоном коврик и мешочек с монистами.
Удав поднял голову и, почуяв знакомый запах, скользнул к ее ногам.
— Нет, Зуми, сегодня ты останешься здесь. Мне еще нужно найти подходящее место, но в следующий раз я обязательно возьму тебя с собой.
Собравшись, Халифа выскользнула из спальни, молясь, чтобы никого не встретить. В гостиной было пусто. Выйдя наружу, она старательно прислушалась. Ей вовсе не улыбалось попасться Филчу. Но единственными звуками были едва слышное капанье воды вдалеке и ее собственные шаги, легким эхом отдававшиеся от стен. По коридору гуляли сквозняки и девушка, поежившись, плотнее запахнула мантию.
Миновав несколько коридоров, она потихоньку стала проверять незапертые двери и вскоре наткнулась на заброшенные классы. В одном хлама было поменьше, чем в остальных. Оглядевшись, Халифа заметила на стене зеркало.
"О, очень кстати".
Заперев дверь, девушка несколькими взмахами палочки зажгла факелы на стенах и освободила площадку в центре комнаты. Расстелила коврик. Сбросила шлепанцы, встав босыми ногами на мягкий ворс. Распахнула мантию. Холодный воздух тут же скользнул по обнаженному животу и спине. Кожа покрылась мурашками.
"Ничего, сейчас согреюсь…" Развязав мешочек, она достала мониста, тут же отозвавшиеся на прикосновение нежным звоном. Так… одно на голову, два на шею, по два на руки и ноги, три разной длины на пояс…
В зеркале отражалась изящная фигурка, увешанная сверкающими в неверном свете факелов цепочками, монетками, пластинками, вся звенящая при малейшем движении, точно хрустальная многорядная люстра.
Знакомый ритуал подготовки призвал на память знакомую мелодию. В голове родился и стал постепенно нарастать привычный ритм. Все всколыхнулось так ясно, словно вернулись прежние времена — яркая нарядная толпа, блеск золота, ароматы курильниц, бренчание инструментов, пение, хлопки… Сарина и Лейла, воздев руки, выходят в круг и машут ей, подзывая к себе…
Закрыв глаза, девушка принялась тихо напевать, изгибаясь, раскачиваясь на месте.
Хрустальный звон рассыпался по комнате, отражаясь от стен.
"Селийми-сол-геджийми-зву… бусон-себьишь-имиз-бельджиби…" Она принялась притопывать. Когда мониста вошли в резонанс, установив ритм, Халифа начала танец. Музыка в голове становилась все громче, опьяняя. Одна мелодия закончилась и тут же сменилась следующей. Вскоре сырой воздух подземелья уже не морозил, а освежал.
"…анури-ей-алай-ессей… айши-кхейне-ренеми… бенерисми-вонерени… олели-лакфидеми…" Все громче, все быстрей… Мышцы приятно заныли. Хотелось порхать, свиваться и течь, словно вода… Откинувшись назад, девушка коснулась руками пола. Нет, она по-прежнему в отличной форме. Шпильки выпали, косы обрушились на спину, хлестнули по ногам, расплелись и окутали тело мягким плащом. Халифа кружилась, звеня, перетопывая, извиваясь…
И вдруг все прекратилось. Вместо музыки в голове раздались отчаянные крики…
Перед глазами возникло перекошенное лицо князя Исмаила. Хищный крючковатый нос, ярость в пронзительном взгляде. Прикосновение ледяных рук…
"Теперь ты будешь танцевать только для меня…" Всхлипнув, Халифа опустилась на ковер, сжалась в комочек и закрыла лицо руками.
Теперь тишину подземелья нарушало только ее хриплое, частое дыхание, звяканье цепочек и слышный только Халифе испуганный, оглушительный стук сердца.
Успокоившись, она открыла глаза и вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ней в воздухе колыхалась полупрозрачная, восторженно-глумливая морда.
— Пивз! — резко выдохнула девушка. — О, Аллах, как же ты меня напугал!
— Хи-хи, детка, — зашелся полтергейст. — Какой танец! Честное слово, это было самое эротичное зрелище в моей жизни. Ну, не считая тех двух девчонок в душевой, лет тридцать назад…
Халифа ахнула и бросилась за мантией. Пивз хоть и полтергейст, но все же мужского рода.