— На свои деньги? — ахнул пораженный мистер Пиль. — Боже правый, ну и прыть! — Он задумался. — Должен сказать, я немало слышал об этом Вулкане. Его заведение на Сент-Джеймс-стрит — одно из немногих, куда допускаются дамы.
Ричард Мейн удивленно поднял брови.
— Дамы?! — переспросил он. — А, понимаю. Вы имеете в виду проституток.
Мистер Пиль угрожающе выпрямился; на лице его застыло холодное и надменное выражение, с каким он смотрел на своих противников в палате общин.
— Нет, молодой человек, я имею в виду не проституток. Я имею в виду дам из общества, из высшего общества. Их охраняют слуги-мужчины, и никто им не досаждает. Самый отъявленный повеса, сидя за ломберным столом или стоя за рулеткой, не смотрит ни на что, кроме своих ставок. По крайней мере, — быстро добавил мистер Пиль, поймав взгляд полковника Роуэна, — так мне говорили. — Он повернулся к Чевиоту: — Но что вы намерены там делать?
Полковник Роуэн был так же заинтригован, как и министр внутренних дел.
— Да! Каков ваш план действий?
— Что ж…
— Надеюсь, не облава? Это трудно. Входная дверь у них железная…
— Нет, нет, не облава. Я намерен пойти туда один…
— Чертовски опасно, — заявил полковник, качая головой. — Если они узнают, что вы полицейский…
— Я должен рискнуть. И потом, с вашего позволения, меня в некотором смысле будут охранять.
— Но что вы намерены делать?
Тут настал черед Чевиота сделать круг по дымной, душной комнате.
— Сегодня утром в кофейне одного отеля, — начал он, глядя в окно, — Фредди Деббит описал мне игорное заведение Вулкана, в том числе и его кабинет.
— И что же?
— По словам леди Корк, в залоге у Вулкана находится одна весьма дорогая для нее драгоценность. Узнать ее легко: это брошь с бриллиантами и рубинами в виде кораблика с парусами. Поскольку вещица заложена, а не продана, она до сих пор находится у Вулкана. Маловероятно, чтобы брошь принесла сама мисс Ренфру. Все знали о ее ненависти к азартным играм. И потом, она никогда не совершила бы такой бестактный поступок. Нет! Вещицу заложил мужчина. Дайте мне брошь, и мы заставим Вулкана назвать его имя.
— Разве это докажет, — язвительно поинтересовался мистер Мейн, — что он убил мисс Ренфру?
Чевиот отвернулся от окна, подошел к столу и посмотрел барристеру прямо в глаза.
— Официально — нет, — согласился он. — Но иначе расследование застопорится. У меня сильные подозрения, основанные на опыте, о котором я не решаюсь вам поведать…
— Короче говоря, вы просто гадаете?
— Нет, я полагаю! Как только мы узнаем имя мужчины, принесшего брошь, он в наших руках.
— Возможно… возможно, вы и правы. Но если отвлечься от ваших личных предположений, вы уверены в своих умозаключениях?
— Нет! Нет! Нет! — Лицо у Чевиота побледнело. — На это способен лишь самоуверенный маньяк наподобие покойного генерала Бонапарта! Не правда ли, полковник Роуэн? Мистер Пиль? Я лишь могу присягнуть, что, скорее всего, так оно и есть. Дело слишком сложное. Несмотря на все мои предположения, убийца может оказаться даже женщиной!
— Женщиной?! — повторил мистер Пиль. Тут кто-то громко постучал в дверь.
На проге показался низкорослый, но широкоплечий и крепко сбитый сержант с бляхой номер 13; его румяное лицо и веселые глаза очень понравились Чевиоту. Сержант обращался к полковнику Роуэну, однако его взметнувшаяся к виску рука салютовала одному Чевиоту.
— Дама хочет видеть суперинтендента, сэр!
— Дама? — Полковник Роуэн окинул огорченным взглядом засыпанный пеплом пол и общий беспорядок в кабинете. — Невозможно, сержант Балмер! Нам негде ее принять!
Сержант Балмер оставался невозмутимым.
— Ее имя мисс Луиза Тримейн, сэр. Она говорит, у нее есть важные сведения о какой-то мисс Ренфру. Однако она не будет разговаривать ни с кем, кроме суперинтендента, причем наедине.
Полковник Роуэн погасил сигару о край стола, взметнув фонтан искр, и бросил ее в фарфоровую плевательницу.
— Мистер Пиль, — обратился он к министру внутренних дел. — Вам предстоят дела государственной важности. Мы… не можем принять молодую даму в моей квартире наверху. Но мы с мистером Мейном можем удалиться туда, в то время как мистер Чевиот примет ее здесь. Вы, сэр, несомненно, захотите нас покинуть?
Мистер Пиль осторожно, словно римский император, водрузил на голову бобровую шляпу.
— Да, полковник, мне следовало бы удалиться, — нараспев произнес он. — Но будь я проклят, если уйду! Ваши проклятые рассуждения на тему «кто убил и почему» заставили меня забыть о государственных делах! Оставляю дело на вашу ответственность, однако пойду с вами.
Через три секунды полковник увел адвоката и министра. В полутемном коридоре маячил сержант Балмер, за спиной которого виднелась длинная фигура красноносого инспектора Сигрейва. Приоткрыв дверь, Чевиот шепотом обратился к ним:
— Инспектор! Сержант! Свободны ли вы вечером от службы? Сможете сопровождать меня… скажем, между половиной одиннадцатого и часом ночи? Накроем один притон.
Они не просто согласились; их лица просияли.
— Отлично. Сумеете освободить для задания шестерых констеблей? Вот и хорошо.
— Выбрать парней покрепче, сэр? — прошептал инспектор Сигрейв.
— Да. Мне нужны те, кто хорошо лазает. Парни, которые могут быстро и ловко взобраться на крышу или спрятаться за трубой, как настоящие взломщики.
— Есть у нас такие, сэр, — ответил инспектор, прикинув что-то в уме. — Именно такие, как вам нужно. Между нами, не хотелось бы признаваться, но они и в самом деле в разное время были взломщиками.
— Еще лучше! Позже мне нужно будет еще кое о чем с вами поговорить. А теперь просите даму.
Чевиот безуспешно помахал руками в воздухе, пытаясь разогнать табачный дым. Затем поднял створку окна, но, поскольку нечем было ее укрепить, снова опустил. Вошла Луиза.
Он уже решил, что ей девятнадцать или двадцать лет. На ней был синий тюрбан и белый плащ с короткой белой пелериной с синей каймой, а под плащом — платье с пышными рукавами и длинной пышной юбкой. Она вскинула на Чевиота светло-карие глаза, и он почувствовал: Луиза могла бы вскружить ему голову, будь он на десяток лет помоложе.
Поскольку Чевиот предпочитал более зрелых женщин, вначале он обращался с мисс Тримейн покровительственно-добродушно, словно старый дядюшка. Она угадала его отношение, и оно ей не понравилось. Заметив недовольство девушки, суперинтендент превратился в галантного кавалера, к полному восторгу Луизы.
— Мисс Тримейн, для меня величайшее удовольствие видеть вас, — заявил он, отряхивая своим огромным носовым платком подбитое красной материей сиденье кресла и лишь вздымая в воздух облако пыли. — Прошу вас, садитесь, пожалуйста!
— О, спасибо!
— Ммм… боюсь, что здесь несколько…
Луизу нисколько не смущали грязь и беспорядок; наоборот, казалось, ничего другого она и не ожидала. Но она скромно потупила взор и испуганно посмотрела в окно.
— Простите, пожалуйста, мою смелость, мистер Чевиот. Но мне очень нужно было вас увидеть. Я даже вынуждена была обмануть папу. Мистер Чевиот, ну почему отцы так легко раздражаются по любому поводу?
Чевиот с трудом удержался, чтобы не ответить: все дело в том, что отцы в данном возрасте слишком много пьют и помыкают домашними, требуя полного подчинения.
— Мне это не приходило в голову, мисс Тримейн. Но они все такие, правда?
— Во всяком случае, мой. Пока мы ехали через Вестминстер, папочка ужасно ругал портного…
— Кого?!
— Вестминстерского портного. Папочка говорит, этот портной подожжет дом, или начнет мятеж, или еще что-то — и все из-за избирательной реформы. Мы… ехали за каретой капитана Хогбена, потому что капитан Хогбен хотел, чтобы мы увидели, как он вас выпорет. Только все произошло совсем не так, да? — Тут Луиза повернулась к Чевиоту, посмотрела ему прямо в глаза и заявила: — По-моему, это было чудесно.
Чевиоту показалось, что его задела стрела Амура. Он тяжело вздохнул. Суперинтендент еще не привык к поведению женщин девятнадцатого века. Однако оно ему очень нравилось.