– Возьми, милая. – Жанет помогла Келли раскрыть коробку с мелками, а Кармен положила свой диктофон на середину стола и нажала кнопку.
– Итак. – Жанет пододвинула детский стульчик поближе к столу. – Что бы вы хотели о нем узнать?
– Постарайтесь рассказать мне про него все, что сумеете вспомнить. Опишите мне ваши с ним отношения.
– Ну, – Жанет устроилась на своем стуле с нотами и обхватила колени, – Роба нельзя было назвать обычным парнем, если вы понимаете, про что я толкую.
Кармен отпила глоток вина и кивнула.
– У меня уже сложилось такое впечатление из разговоров с другими людьми. – Она не собиралась выдавать факт своего личного знакомства с Джеффом.
– Он был во всех отношениях выдающейся личностью, – продолжила Жанет. – Единственное, с чем у него постоянно возникали трудности, – это связь с другими людьми. Он был одним из тех, кто боится слишком сближаться с другими. Он старался избежать излишней, по его мнению, близости. Сколько раз мы сходились с ним заново, и все было отлично, как вдруг он начинал ухаживать за какой-то другой девушкой, стараясь, чтобы я тут же об этом узнала. Поначалу я ничего не понимала.
Мне казалось, что он делает это с целью возбудить во мне ревность. – Она улыбнулась, глядя на свой бокал. – Действительно, я ревновала. А он просто пугался, когда наши отношения заходили слишком далеко. Он по-настоящему любил меня, и это страшило его. Он потерял мать. Потом он потерял человека, которого считал своим отцом. Естественно, он боялся, что отныне ему предстоит лишь терять всех, кого бы он ни полюбил в своей жизни. Кармен нахмурилась. Джефф потерял своего приемного отца?
Келли тем временем сосредоточенно пыталась нажать какую-то кнопку на лежавшем на столе диктофоне, пока мать не взяла ее за руку и не вернула на страницы альбома с картинками, не сказав ни слова.
– Вы сказали, что он потерял своего отца, – произнесла Кармен. – Это значит, что он умер или по-прежнему находился под арестом, когда вы с Робом были близки?
– Он сидел в тюрьме. Вам все известно об этом обстоятельстве?
– Немного.
– Как бишь его звали? – спросила Жанет. – Джефферсон?
– Джефферсон Ваттс.
– Роб был очень сильно привязан к нему, – покачала головой Жанет. – Он каким-то образом умудрялся совершенно не брать в расчет то, что этот человек нарушил закон – хотя это было очень давно – и даже убил двух человек.
– Двух человек?
– О да. Я не помню уже всех подробностей. Роб никогда толком ничего мне не рассказывал – не считал это существенным. Когда его отца арестовали, он давно уже вел честную жизнь, и мне кажется, что Роба больше всего волновало именно это. Я ни разу не встречалась с его отцом. Однако Роб постоянно писал ему письма И вспоминал его по всякому поводу.
– Мам-м-м-а. – Келли отвлеклась от исчирканного жирными коричневыми и синими полосами рисунка. – Лам-мася. – И она протянула Жанет синий мелок, которым только что возила по бумаге.
– Я сейчас починю его для тебя, мой цветочек. – Жанет отрезала от кончика мелка около дюйма и вернула его девочке, а у Кармен внезапно возникло желание изменить тему их интервью. Что вы ощущали, когда она родилась на свет? – хотелось ей спросить у Жанет. Вы впали в депрессию, из которой, казалось, уже не выкарабкаетесь до конца своих дней? Вам известны причины, вызвавшие эту болезнь? И считаете ли вы кого-нибудь – или что-нибудь – виновным в этом?
– Однажды, – продолжала Жанет свой рассказ, – Роб зачем-то прочитал мне письмо своего отца. Он писал, что Роб должен как следует вкалывать в школе, что у него большие задатки и он многого может добиться собственными силами. Он советовал Робу жить в согласии с законами и никогда не впадать в ошибки, подобные тем, которые совершил он сам, – ну и все в таком духе.
– И Роб следовал его советам? Жил в согласии с законом?
– Роб? О Господи, да конечно. – Жанет рассмеялась, не донеся до рта стакан. Она поставила его обратно на стол. – Он всегда и во всем был кристально честен Мне никак не удавалось поверить в то, что он вырос в доме преступника. – Жанет поморщилась. – Он бы наверняка порвал со мной, если бы я высказала это при нем.
– Как долго вы были с ним близки?
– Около трех лет. Наши последние три года в Эм-Ай-Ти. Я одна из немногих девушек, окончивших этот колледж – Она отвлеклась на то, чтобы извлечь из холодильника еще один кубик льда и бросить его в свой бокал. – Я чувствовала себя тогда так плохо – Она снова уселась напротив Кармен. – Я была здорово напугана, когда он вдруг заговорил о женитьбе, детях и всем таком. Ведь я сама до этого требовала от него постоянного внимания, говорила, что он должен более серьезно относиться к нашим отношениям, а когда он действительно все это сделал, я же пошла на попятный.
– Почему вы это сделали?
– Ну, как я уже говорила, Роба нельзя было назвать обычным парнем, и вот когда я стала думать, как будет выглядеть моя жизнь замужем за кем-то, настолько... не входящим ни в какие рамки, я попросту испугалась. – Жанет огорченно сдвинула брови – Он был слишком непоседлив, порывист. Плюс к тому – абсолютно без денег. Он получал стипендию и подрабатывал помощником преподавателя, чтобы не помереть с голоду. И вот я представила себе нашу совместную жизнь и то, как нам надо будет содержать детей на неизвестно какие деньги, да к тому же его связь со старым убийцей-наркоманом и этим его полоумным дружком, Кентом Ридом...
– Он все еще дружил с Кентом?
– Так вам известно о нем?
– Кое-что. – Кармен сразу подумала о том, не мог ли муж библиотекарши в Эм-Ай-Ти знать, паче чаяния, нынешний адрес мистера Рида.
– Бог ты мой, вот кто был по-настоящему одержимым. – Жанет поежилась. – О да, к несчастью, Роб и тогда все еще был с ним дружен. Кент окончил школу и потащился вслед за Робом в наш колледж, и почему-то Роб считал, что будет очень весело, если я сведу с Кентом одну из моих подруг и посмотрю, что из этого выйдет. Я тут же посоветовала ему выбросить эту мысль из головы – я слишком хорошо отношусь к своим друзьям, чтобы выкидывать с ними подобные штуки.
Келли потеребила мать за руку.
– Шо-ок?
– Апельсиновый или яблочный? – Жанет снова поднялась со стула и полезла в холодильник.
– Ап-па. – Келли отложила свой мелок и оперлась ручками прямо на свой рисунок в ожидании, пока ей нальют сока. Что-то в этом ее жесте – терпеливо сложенных маленьких пухлых ручках – задело Кармен до боли в сердце. Она хотела было отвести взгляд в сторону и не смогла – что-то завораживающее было в темных мягких завитках волос и ямочках на щеках, так напоминавших материнские.
Я не желаю этого чувствовать. Я не желаю чувствовать вообще ничего, старалась успокоить себя Кармен.
Она неотрывно следила за тем, как Келли получила свой стакан сока и отпила из него большой глоток, а потом с усилием переключила свое внимание обратно на Жанет.
– Что вы можете сказать о Кенте?
– О Боже. – Жанет откинула со лба челку. – Он был такой долговязый. И в то же время весь корявый, как пень. У него была привычка шокировать окружающих видом своей изуродованной руки. И он постоянно хныкал. По-моему, он только этим и занимался с утра до вечера. Он мог довести вас – или по крайней мере меня – до белого каления, сказав всего две-три фразы. И никогда не упускал случая поиздеваться над вами. – Она прищурилась, что-то вспоминая. – Я помню, он был президентом нашего шахматного клуба, но во время одного из турниров его вышвырнули оттуда за «отсутствие спортивного духа» – а попросту за то, что он запустил шахматной доской в обыгравшего его противника.
– Но что же заставляло Роба продолжать дружить с ним?
– Я и сама не могу понять. Хотя он это отрицал, но я полагаю – всему виной его изуродованная рука.
– Вы хотите сказать, что он жалел Кента, поскольку тот был калекой?
Джефф Кабрио – покровитель слабых.
– Ну, нет, я имею в виду то, что он чувствовал себя виноватым в том, что Кент покалечился, поскольку он был тому причиной.