– Ты можешь найти в ней хоть что-то стоящее? – спросила у Криса Кармен.
– Но ведь она еще совсем молоденькая девушка, – осторожно возразил он, – и я уверен, что она еще не нашла себя.
Он заметил, как повлажнели у нее глаза, хотя она и попыталась отвернуться, и пожалел, что не додумался ответить как-нибудь иначе. Крису ужасно хотелось прикоснуться к ней. Он не мог сделать этого уже так давно.
– Миа не захотела ставить у себя телефон, – сказала она, потупив глаза и выходя следом за ним из кухни, – но тебе, наверное, он будет нужен, так что устрой все сам.
– Кармен, – произнес он, когда та стояла уже в небольшом отделанном деревом холле, – если вдруг тебе когда-нибудь захочется с кем-то поговорить... Ну, ты понимаешь, ведь иногда здорово выкладываешься на работе, когда приходится делать такие интервью, как у той матери, что потеряла своих детей прошлой ночью, и вот ты после этого приходишь домой и тебе не с кем об этом поговорить...
– Послушай, Крис, – надменно вздернув подбородок, перебила его Кармен. – Я предложила тебе переехать жить в этот коттедж, потому что сочувствую тебе. Я равным образом сочувствую и всем остальным людям, потерявшим кров над головой, понятно? Тебе нужно где-то жить, а у меня есть для этого место. Вот и все. И меня действительно уже тошнит от всех, кто носится со мной так, будто я сделана из стекла.
– Не надо этого, Кармен, – попросил он.
– Чего?
– Это же я, Кармен. Передо мной ты можешь не стараться показать себя сильнее, чем ты есть.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она поспешно перешагнула порог и продолжала, глядя в темноту:
– Если тебе что-то понадобится еще, дашь мне знать, хорошо?
Он провожал ее глазами, пока она не скрылась в темноте. Позади него словно выжидал чего-то маленький, полный мышей коттедж. Он продолжает катиться от плохого ко все более худшему, невольно подумалось Крису. И эта история длится вот уже пять лет.
Новая двуспальная кровать, казалось, заняла все свободное пространство в тесной спальне, но зато из распахнутого окна веяло приятной прохладой, пока Крис стелил постель. Он уже почти заснул, когда вдруг койоты начали свой дикий концерт. Каньон звенел от их воя, словно там собралось не меньше дюжины животных, однако Крису было известно, что такой шум вполне способны поднять и два-три волка. Вой раздавался совсем рядом. Он неподвижно лежал и слушал. Он уже забыл, как воют койоты в Шугабуше.
Сон окончательно покинул его, и он потянулся за альбомом с фотографиями. Он начал с самого первого, где были собраны снимки более чем десятилетней давности, изображавшие их с Кармен двойную свадьбу. Первый раз они женились в Сан-Диего, с шумом и помпой. Там с ними был Оги, и на всех снимках сияла его широкая добродушная улыбка, обращенная к сыну и новоиспеченной невестке. Из Аризоны понаехала толпа дальних родственников Криса, тогда как семья Кармен демонстративно игнорировала это событие. Дядя с теткой, которые воспитали ее, и кузены, с которыми она вместе выросла, в то время вообще прервали с ней всякие контакты. Порядочные женщины не созданы для того, чтобы красоваться на экранах, и она совершенно омужичилась в своей студии. Стала такой деловой. Такой холодной. Качества, делавшие Кармен прекрасным профессионалом, сделали ее отщепенкой в латиноамериканской семье. И Крису казалось, что этот удар Кармен так и не смогла пережить.
На многих фотографиях были изображены две женщины, бывшие когда-то самыми близкими подругами Кармен. Изредка до Криса доходили известия от них. Они сожалели, что Кармен больше не желает с ними общаться Они так хотели помочь, так хотели сделать хоть что-нибудь, чтобы поддержать ее, но она упорно не отвечала на их звонки и приглашения. Они говорили, что их дети ужасно скучали по Кармен. Это и неудивительно, ведь Кармен моментально находила путь к сердцу любого ребенка, с которым ей доводилось столкнуться. Крис пытался втолковать ее старым друзьям, как он понимает эту внезапную холодность: скорее всего, для нее невыносим сам вид их детей Глядя на них, она не может думать о том, к чему ее предназначила природа и что у нее было отнято.
Крис перевернул страницу альбома, и место съемки перенеслось из Сан-Диего в Мехико-Сити, где на радость престарелым родителям Кармен было устроено скромное обручение в небольшой католической церквушке. Когда Кармен было всего пять лет от роду, ее родители, всю свою жизнь проработавшие сезонными рабочими на фермах, переправили свою дочь на Север, чтобы дать ей возможность учиться. В этом она весьма преуспела, отнюдь не на радость воспитавшей ее семье, где женщин растили для того, чтобы те становились прежде всего хорошими матерями и скромными верными женами, но не более.
Как же давно он не разглядывал эти фото! Кармен на них такая красавица и так светится счастьем! Ей было тогда двадцать семь, а ему – двадцать восемь. Они повстречались, когда Кармен готовила материал для «Новостей после девяти», посвященный скандальной истории о бейсболистах, в которой, к счастью, сам Крис замешан не был. Они стали встречаться и составили видную, красивую пару, причем каждый из них уже пользовался в Сан-Диего солидной репутацией и уверенно двигался к вершине своей профессиональной карьеры. Досужие языки вдоволь обсуждали щекотливый вопрос, способен ли Крис Гарретт остепениться? Он был весьма известен как буйный гуляка, совершенно не созданный для женитьбы и всего такого. Однако он здорово удивил всех, в том числе и самого себя, когда начисто порвал со всеми прежними связями и гулянками. Одна лишь Кармен не сомневалась в том, что из него может выйти прекрасный спутник жизни, а он обрел в ней – пожалуй, впервые – настоящего друга. Ведь до сих пор его приятельские отношения были связаны с бейсбольной средой. Сплоченность и взаимовыручка на поле как правило не переносились в повседневную жизнь. Хотя в нынешней своей жизни он был лишен даже такой кратковременной дружбы. Отношения с товарищами по команде прервались как раз тогда, когда он потерял свою жену. Не считая пары приятелей из школьных учителей, это были совершенно одинокие пять лет его жизни.
Не желая поддаваться овладевшей им меланхолии, Крис поскорее перевернул следующую страницу. На ней был снят Шугабуш. Они с Кармен приобрели его почти сразу же после свадьбы и с энтузиазмом принялись за реконструкцию очаровательной старинной усадьбы в современное жилье для себя. А вскоре вслед за этим Кармен организовала свое собственное шоу: «Утро в Сан-Диего», выходившее в эфир каждый день в течение получаса. Она на свой вкус подбирала гостей для этой программы и брала у них интервью. Будь это кинозвезда или политический деятель – гости часто побаивались своей хозяйки, гадая, в каком настроении Кармен Перес окажется сегодня.
Она весьма своеобразно понимала журналистскую этику, но, имея за спиной поддержку «Новостей после девяти», могла не опасаться чьих-либо нападок. К тому же ее собственный рейтинг был вне конкуренции. Кармен еще не пресытилась жизнью, хотя и могла иметь в ней все, что пожелает. Все, кроме детей.
И Крис принялся за второй альбом. Эти снимки он помнил во всех подробностях Он так часто разглядывал их. В начале лежала записка: «Это мальчик!!! Дастин Гарретт. 6 фунтов 3 унции!! Поздравляем Криса и Кармен!!» Затем шли первые снимки Дастина, еще в роддоме, щекой к щеке с сияющей Кармен, с темной густой челочкой на лбу, Крис прекрасно помнил, как не мог спать в ту ночь, когда привез Дастина домой, – вовсе не потому, что тот плакал, а потому, что всю ночь мечтал. Он представлял себе, как учит своего сына кататься на велосипеде, или править лошадью, запряженной в маленькую повозку, – словом, всем тем штукам, которым с такой любовью учил его когда-то Оги.
Крис так часто снимал Дастина, когда привез его домой, что его фотоаппарат не выдержал.
– Вы изнасиловали его, сэр, – заявил служащий в ремонтной мастерской.
А потом местом съемки снова стала больница. В свое время он еле нашел в себе силы, чтобы сделать эти снимки. Дастин на них такой крохотный и бледный – истерзанный болью комочек, опутанный трубками, исколотый иглами, больше похожий на куклу, а не на живого ребенка. Ему сказали, что Дастин умирает, и он решил, что эти фото – все, что останется ему на память о сыне Однако его малыш не умер. Он поразил своих врачей. Иногда Крис даже думал, что они были разочарованы. Они, такие добросердечные, желали смерти его собственному ребенку. Они предупреждали о том, что он ослеп и, возможно, оглох. Слишком сильны разрушения в мозгу. Глубоки – вот какое слово они употребляли. Необратимы. До сих пор помнит, как кричала Кармен, когда узнала обо всем.