Мгновение спустя некромант тоже увидел коня. С бешеным ржанием конь взвился на дыбы посреди клубов дыма, окутавших поляну, его красные глаза горели, как угли. Некромант захлебнулся смехом. Скрипнув зубами, он выбросил вперёд руку, чтобы защититься, но конь оказался проворнее. Бросившись на некроманта, он ударил его обоими копытами в грудь и повалил на землю.
Смех сменился криками. Снова и снова конь поднимался на задние ноги, и опять обрушивал свои копыта на извивающееся тело; снова и снова исступлённое ржание смешивалось с безумными воплями и хрустом ломающихся костей. Человек давно бы погиб, не выдержав этой муки; но некромант не был человеком. Чудовищным усилием воли он справился с болью, и когда конь в очередной раз поднялся на дыбы, готовясь к последнему, смертельному удару, невидимая сила ударила его в грудь и отбросила на Синюю Скалу.
Конь сполз на траву, издав почти человеческий стон, и спустя несколько мгновений перевоплотился. На примятой траве, среди медленно рассеивающегося дыма, съёжился Энмор Кровеглазый. Моргая слезящимися глазами, он посмотрел в сторону лича.
Тот уже поднялся; кости его ног, позвоночника, неестественно длинных рук были неоднократно сломаны, но уже не они двигали телом, а магия. Голова повисла на сломанной шее; раздавленная челюсть болталась на лоскутке серой кожи. Лич расхохотался: сжавшийся на земле волшебник показался ему хрупким и мелким. И это насекомое пыталось справиться с ним!.. Он подошёл ближе, скрипя сломанными костями, его длинная рука, извиваясь, поднялась в воздух, тощий палец указал на Энмора, смертельное заклинание было уже готово вылететь из перекошенной чёрной пасти. Но лич передумал: не стоит убивать волшебника сразу, сначала стоит позабавиться…
Невыносимый холод охватил Энмора. Зубы его застучали, волосы покрылись инеем. Он почувствовал, как трескается его кожа, как холод проникает в лёгкие, замораживая в них весь воздух… Дрожащими, негнущимися пальцами он терзал застёжку ремня. Все заклинания вылетели из его головы… Или не все? Какие-то строки звучали в его мозгу… что-то невероятно знакомое, близкое, истинное…
- Нич-что… н-на свете… не своб-бод-ней мысли… - прошептал Энмор, и губы его потеплели. Пальцы внезапно обрели гибкость, и пряжка ремня расстегнулась словно сама собой.
- Она пронзает стены, мрак, века…
- Что ты несёшь? – прошипел лич. – Жалкий червяк! Ты умрёшь…
- Играючи крушит любые цепи! Её шаги звучат в любой тюрьме!
Энмор вскочил на ноги, и лич отпрянул назад, слишком поздно увидев, что волшебник держит в руках:
- Нет! НЕТ! Умри…
Его рука случайно коснулась крапивы, и он взвыл от боли. В этом вопле Энмор уловил слабый отголосок крика девушки… Сжав зубы, он бросился на некроманта, смял его, повалил на землю. Последовали несколько минут отчаянной и грязной борьбы, меньше всего походившей на поединок двух магов – серые ногти некроманта царапали кожу Энмора, длинные руки завивались вокруг него, как канаты, но Энмор оттолкнул их от себя, прижал к телу. Тот изловчился, и мерзкие серые зубы вонзились Энмору в плечо, чуть не прокусив плотную куртку и рубашку.
- Ай! Ничто на свете не сильнее воли!
В её руках – и слава, и позор,
Она возводит города и рушит,
И раны лечит, и войска ведёт…
С огромным трудом Энмору удалось наконец накинуть некроманту мешок на голову, пропихнуть в него плечи, а затем и всё остальное тело. Всем весом навалившись на бьющийся, ревущий свёрток, он дотянулся до шнурков, принялся завязывать их разными узлами.
- Ничто на свете не глупей удачи… - усталым голосом прохрипел он. – Напрасно на везенье уповать…
Но договаривать до конца он не стал. Потому что сейчас это было ложью – ведь чем, кроме как сумасшедшим везением, можно было объяснить то, что справиться с некромантом ему помогла не магия, не заклинания, а всего лишь монолог из популярной пьесы?! Хотя, возможно, эти строки затронули то, что ещё оставалось от души Тиориль, и она ослабила силы тёмного мага, попыталась напоследок исправить то, что натворила.
… Дрожа от усталости, на подкашивающихся ногах Энмор донёс свёрток до поляны, где построил шалаш. Его кот давно уже ждал его там, сверкая в темноте зелёными глазами. Уронив некроманта на землю, Энмор затолкал его в шалаш, потом шагнул назад и прошептал заклинание.
Сухие листья, покрывавшие крышу шалаша, вспыхнули, как спички. В несколько секунд шалаш запылал, превратившись в высокий костёр. Немного отойдя, Энмор обошёл поляну кругом, чертя кинжалом круг на земле и шепча заклинания. Потом сел на землю, вытер кинжал о траву и сжал его в правой руке. Левую он положил на спину Висельнику, поглаживая его между лопаточек. Кот весь напрягся, его уши неподвижно торчали вверх, а кончик хвоста нервно подёргивался. Костёр медленно разгорался, пламя отражалось в зелёных глазах кота и красных глазах человека.
- Пилиэро фаэнтарум, - проговорил Энмор, и пламя окружило поляну, вспыхнув в той самой черте, которую он сам только что провёл. Шерсть Висельника поднялась дыбом, хвост метался туда-сюда. Глухой, полный боли вой раздался из самой середины костра, постепенно нарастая и иглой вонзаясь в уши.
И вдруг из костра во все стороны посыпались посланники некроманта – отвратительные химеры с телом змеи и кожистыми крыльями летучих мышей, с крысиными головами на телах ворон. Бросаясь туда-сюда, они разлетались в разные стороны, но огненное кольцо, окружавшее поляну, не выпускало их наружу, а волшебник и его кот ловили их на земле и в воздухе. Много раз в ту ночь поднимался и опускался кинжал Энмора, но он бы не справился без Висельника, который с дикими воплями, совсем не похожими на его обычное мяуканье, бросался на маленьких чудовищ сверху, ловил их в воздухе, душил и пронзал когтями. Ни вороньи крылья, ни крысиные зубы, ни змеиные жала не помогли некроманту спастись; ни одно из существ, содержащих в себе частичку его силы, не вырвалось в лес.
Когда всё было кончено, Энмор собрал тела и выбросил их в огонь. Вновь опустившись на землю, он начал медленно чистить кинжал. Мало-помалу лезвие очистилось от крови, шерсти и перьев, и вновь засияло, отражая свет костра. Убрав кинжал обратно в ножны, Энмор почти без сил упал на спину. Изрезанные руки заболели с новой силой, и тут же болью отозвались перетруженные мышцы.
Он лежал и смотрел на звёзды, что виднелись сквозь скверный, удушливый дым костра. Рядом с ним, вернувшись к своей обычной невозмутимости, вальяжно мурлыкал Висельник. Подождав, пока костёр догорит до конца, Энмор прошептал:
- Аэлькарэ дамарео.
Огненное кольцо исчезло, и на поляне стало темно. Но не совсем – над верхушками деревьев забрезжил серый рассвет
========== Глава 12 ==========
Проснувшись, Иол открыл глаза не сразу. Чувствовал он себя прескверно: в левом виске угнездилась плотная, горячая, настойчивая боль, горло покалывало от жажды. Хуже всего было то, что он не мог как следует дышать: заклятие некроманта повредило грудную клетку, и каждый вздох давался Иолу с трудом, заставляя его морщиться от боли.
Он провёл языком по шершавым губам, и тут ему в голову пришла простая, понятная, давно знакомая мысль: надо выпить – и сразу станет легче. Глухо охнув от боли, Иол приподнялся на кровати, спустил ноги на пол, встал и нетвёрдыми шагами подошёл к шкафу, где у него хранились бутылки. Распахнув дверцу, он придирчиво осмотрел свои запасы.
Сидр свежего урожая; тёмное пиво; три бутылки вина и две – сливовой водки. Подумав, Иол вытащил вино. Он подошёл к столу, поставил перед собой стакан и уже приготовился открыть бутылку, как вдруг кто-то резко постучал в дверь.