- Я вижу, вам очень весело, - холодно произнесла она. – Сколько людей пришло сюда поздравить вас! Пожелать вам счастья… Я тоже оставлю вам пожелание. Пусть радость, мир и покой всегда обходят вас стороной! Пусть ваша жизнь будет тяжелее свинца, горше смолы, темнее зрачка в глазу ворона, страшнее крика дикой кошки в ночном лесу! Пусть ваше брачное ложе покажется вам адским огнём! Вы, погубители моей дочери! Проклинаю вас вечным проклятьем!
И с этими словами Ксайомэра плюнула на вышитую скатерть.
Потрясённые гости молчали, как мёртвые. В полной тишине волшебница обвела всех торжествующим и в то же время полным горя взглядом.
- Убирайся вон! – закричал Тен, отец невесты, и его гневный крик вывел всех гостей из оцепенения. Зажужжали встревоженные и сердитые голоса, и среди толпы послышались выкрики:
- Да кто её вообще сюда впустил?
- Проваливай, старая карга! Тебя сюда не звали!
- Ишь ты, какая смелая выискалась…
Ксайомэра стояла прямо, словно окостенелое от старости дерево, высоко подняв растрёпанную голову. Губы, с которых недавно срывались отвратительные ругательства, были сжаты плотно, как челюсти черепахи, прищуренные глаза смотрели холодно и презрительно. Не лицо, а мрачная зловещая маска. Магия тому была виной или ещё что, но возмущённые гости ругаться ругались, а ближе, чем на метр, к колдунье не подходили. Вокруг Ксайомэры словно образовался пустой круг. Краем глаза Энмор заметил растерянное лицо Иола. Что же делать? Ясно: надо выводить колдунью отсюда. Энмор начал аккуратно протискиваться сквозь толпу, но тут его опередили.
Оттеснив в сторону кого-то из гостей, в круг вошла Тиориль. Круглое лицо девушки было бледным и взволнованным, а двигалась она хоть и быстро, но как-то скованно. Подойдя к матери, она взяла её за руку:
- Мама, пойдём отсюда. Пойдём!
- Я тебя не звала, Тиориль, - резко ответила Ксайомэра, не удостоив дочь взглядом, - и помощь твоя мне не нужна!
- А по-моему, нужна! – решительно ответила девушка и потянула Ксайомэру за руку. – Пойдём! Пойдём, уже поздно!
В этот раз Ксайомэра повиновалась – но явно не потому, что решила послушать дочь: скорее просто решила, что представление окончено. Посреди вновь наступившей тишины – теперь уже не ошеломлённой, а просто неловкой, - мать и дочь пробрались к выходу. На самом пороге Ксайомэра резко обернулась и ещё раз крикнула напоследок, с нескрываемой злобой:
- Вы пожалеете, очень пожалеете! Попомните мои слова!
Тиориль выволокла её наружу, и дверь захлопнулась.
Энмор тряхнул головой, стряхивая с себя оцепенение, и огляделся по сторонам. Гости были взбудоражены и возмущены; они не умолкая разговаривали друг с другом, обсуждая странную старуху и её отвратительную речь. Энмор перевёл взгляд на Сейдо и Ильси – оба выглядели бледными и оцепеневшими. Впрочем, при втором взгляде Энмору показалось, что бледны они не столько от страха, сколько от ярости. Особенно сильно разозлена была девушка – её побелевшие губы сжались, как створки раковины, пальцы стиснули кубок так сильно, что, казалось, вот-вот сломаются, а в блеске глаз появилось что-то металлическое.
Иол мягко прикоснулся к плечу ученика, и Энмор вздрогнул, оборачиваясь.
- Подержи-ка мою кружку, - спокойно сказал Иол, - а я пока займусь делом. Не думаю, что Гильдия одобрила бы это… но немного волшебства тут не помешает.
Сказав это, Иол неторопливо зашагал между гостями, то и дело ненавязчиво касаясь то одного, то другого своим плечом или локтем. И всякий раз при этих прикосновениях лица людей разглаживались, тревога и гнев исчезали с них, уступая место прежнему спокойствию и радости. Поворачиваясь друг к другу, вновь начиная прерванный разговор, они передавали дальше это спокойствие и добро, уже без участия Иола. Они не забыли происшествия со старухой, но магия заставила их временно отодвинуть его на второй план, выбросить из головы и вновь думать о хорошем – о вкусном вине, ароматах праздничного ужина, о красивой молодой паре и о ярмарке, которая продлится ещё два дня.
Слушая, как музыканты вновь начинают играть на своих скрипках и гитарах, Энмор наблюдал, как лысеющая голова Иола возникает то тут, то там в наполненном зале, и чувствовал, что его самого магия учителя не затронула. То, что произошло, нельзя было просто так выбросить из головы. Махнув рукой на праздник, Энмор повернулся и незаметно выскользнул за порог.
========== Глава 5 ==========
Поздний вечер мало-помалу перешёл в ночь, причём ночь довольно-таки зябкую. Кутаясь в свой длинный плащ, Энмор торопливо шагал по деревенским улицам, не спуская глаз с двух женских фигур, что двигались далеко впереди.
Через несколько минут деревня осталась позади, и Энмор оказался в странном, призрачном городе из шатров и кибиток. Огни театров давно погасли, лишь кое-где на берегу озера слабо мерцали костры. Трепетавшие на свежем ветру флажки казались чёрными, как хлопья сажи.
Укрывшись за одной из палаток, Энмор увидел, как Тиориль завела мать в кибитку. Тихо хлопнула дверь, и воцарилась тишина.
Энмор сделал было несколько шагов вперёд, но остановился в нерешительности. В такие моменты всегда неловко: и уйти стыдно, и чем помочь, не знаешь. И всё-таки он остался, потому что чувствовал: Тиориль ещё выйдет.
И она действительно вышла через несколько минут, усталая и расстроенная. Кутаясь в широкую тёплую шаль, девушка подошла к кромке воды и села на траву, обхватив руками колени.
Энмор осторожно приблизился к ней. Тиориль обернулась к нему:
- Вы что-то хотели, мастер Энмор? – тихим голосом спросила она. Энмор шагнул к ней и сел рядом.
- Да, - отозвался он. – Я хотел спросить, что случилось. Но если не хочешь, не отвечай. Я просто посижу здесь.
Он замолчал и закутался в плащ, глядя на спокойную воду. Несколько минут они сидели молча. До их ушей доносились музыка и смех – праздник в Остоне снова шёл своим чередом. Но на берегах озера было тихо. Лишь ветер шелестел в тростниках и играл лентами на шестах. Тиориль подобрала с земли несколько камушков и принялась бросать их в воду. Энмор последовал её примеру.
- Ты левша? – вдруг спросила Тиориль.
- Нет, правша.
- А почему ты бросаешь камни левой рукой?
- Потому что ты сидишь справа от меня. Я не хочу тебя задеть.
Тиориль помолчала. Потом проговорила странным, дрожащим голосом:
- Мне никогда такого не говорили…
На другом берегу озера сияли разведённые костры, похожие отсюда, издалека, на заблудившиеся золотистые звёзды. На их фоне мелькали фигуры людей. Плеснула вода – кто-то вытащил сети и понёс рыбу к костру.
Энмор вздохнул, и Тиориль тут же повернулась к нему:
- Почему ты вздыхаешь?
- Да просто жалею, что не попал сегодня на спектакль. Пока я шёл на свадьбу, театры только начинали представление. По-моему, там даже играли «Старую ведьму»…
- Ой, ты что, тоже любишь эту пьесу? – воскликнула Тиориль, чуть не подскочив от радости.
- Просто обожаю! Нет в мире ничего свободней мысли…
- Она пронзает стены, мрак, века, - подхватила Тиориль знаменитый монолог, - играючи крушит любые цепи, её шаги звучат в любой тюрьме…
- Когда Эрмесанда произносит этот монолог в тюрьме, у меня просто слёзы наворачиваются, - проговорил Энмор.
- Да, - отозвалась Тиориль, - у меня тоже… Ох, Энмор! Тебе стоило пойти на спектакль. Ты бы не увидел, как мама пришла на свадьбу. А теперь что ты о нас подумаешь!
Энмор замешкался с ответом, но Тиориль, судя по всему, его и не ждала.
- Мне так жаль, что это случилось, - проговорила она. – Нам теперь лучше всего будет уехать отсюда, а ведь мы продали так мало… Да и Сейдо жалко. Он не заслужил такого, и девушка тоже.