Робинсон Фрэнк
Огонь и меч
Фрэнк Робинсон
ОГОНЬ И МЕЧ
"Почему люди совершают самоубийство?"
Пер. с англ. Н. Хохловой
Темплин пристегнул ремень безопасности и откинулся в компенсаторном кресле. Свет в кабине потускнел до неяркого красноватого свечения, красный свет - значит, близится время отправления. Ему были слышны шумы в глубине корабля и маленький вихрь лопастей вентилятора, наполняющего воздух сладковатым запахом усыпляющего газа. Проспать все время полета было все-таки лучше, чем просидеть всю дорогу, глядя на тусклую монотонность звезд.
"Ох, они убивают себя по множеству причин. Нелады со здоровьем или финансовые затруднения, семейные неприятности или несчастная любовь. Есть и более сложные ггричины, если копнуть поглубже. Крах личных амбиций, неудача при попытке жить своим идеалом. Меланхолия, наконец".
Он ощущал горькую свежесть табачного дыма, смешивающегося с газом. Эккерт зажег сигарету и хладнокровно дымил под неоновым знаком "не курить", вновь и вновь загоравшемся в меланхолическом неодобрении. Темплин слегка повернул голову так, чтобы видеть Эккерта в кресле напротив. Эккерт, один из тех славных незаметных людей из Службы. Старых и надежных. Один из тех, кто мог бы почти все преодолеть с разгона, потому что сейчас или в следующий раз, но ему пришлось бы это сделать. Именно Эккерт пришел в его контору несколько дней назад и сказал, что Дон Пендлитон покончил жизнь самоубийством,
"Только Пендлитон был не из таких. Он был из того сорта людей, который имеет в жизни все, что захочет, того сорта, который инстинктивно знает, что почем. Не лучший способ помянуть умершего. Клише всегда первыми приходят на ум. Ваша память предает вас и низводит дружбу до статуса констатации".
Мягкий красный свет, казалось, плясал в полумраке кабины. Его напарник был сейчас тусклым бесформенным пятном напротив. Его сигарета погасла.
Эккерт пришел в его оффис и, не говоря ни слова, уставился в пейзажное окно. Там шел снег, снежинки образовывали простой узор, пролетая за окном. Эккерт повертел ручки управления и изменил пейзаж на солнечный, затем на безумную смесь града с ярким, золотым солнечным светом.
Тогда Эккерт сказал ему, что Пендлитон выбрал для себя короткий путь. .
Темплин подумал, что не должен проявлять сентиментальность. Какого черта он должен вообще вспоминать Пендлитона? Попытаться забыть и выпить в его память на следующей встрече выпускников. И никогда, никогда не быть таким жестоким, чтобы злословить насчет причин, побудивших его это сделать. Если, конечно, это сделал он сам...
Кабина была залита красноватым сиянием. Сонный газ с тяжелым ароматом...
Эккерт и он поговорили об этом и перелистали записи. Пендлитон из хорошего рода. В прошлом его семьи не было проявлений душевной нестабильности, настолько далеко, насколько заходили генетические записи. Он был выходцем из среднего класса и посещал местную начальную школу, где достиг умеренных успехов и доставил своим наставникам нормальное количество неприятностей. Позже, когда он напряг свой ум, чтобы войти в Дипломатический корпус, его КИ * улучшился. Он усердно трудился над собой, хотя и не был тем, что называется "зубрилкой". В средней школе и позже, в колледже, он был то, что называется "гармонично развитый тип" - атлет, общителен и прилежно занят учебой.
"Сколько времени может пройти, прежде чем сотрется память, и единственное, что останется от Пендлитона,- страница статистических данных? Он был в этой команде, он был избран ее президентом и переходил с курса на курс с постоянными наградами. Но пытаться получить представление о нем,-читая записи, восстанавливать его облик со страниц текста... Был ли он человечен? Был ли он из плоти и крови? О, дьявол, нет! По статистике Пендлитон был Великолепным Парнем, холодной мраморной статуей с прекрасными рельефными мускулами и гладкими углублениями там, где должны быть глаза. Может быть, судьба однажды сыграет шутку с публикой, поклоняющейся героям, и действительно появятся ребята вроде этого. Но они не будут людьми, они не будут рождаться обычным путем. Родители будут получать их в посылках по почте". Он был раздражен; помещение снова наполнилось газом, теперь заснуть для него было делом минут. Пендлитон второй год служил в качестве атташе на Танпеше, маленькой планете с солнцем шестого типа. Служба недавно случайно натолкнулась на нее и решила, что система в своем роде дипломатически плохо изучена, и Пендлитон был послан туда. Он должен был стать первым атташе, посланным на Танпеш и, естественно, был один.
Не было необходимости посылать больше. Танпеш надо было осмотреть, изучить и вынести суждение. Аборигены были примитивны и дружелюбны. Или, может, Служба здесь поскользнулась, как иногда случалось, и Танпеш не соответствовал данному определению?
И когда незарегистрированный грузовик сел на планету это был один из очень немногих кораблей, которые когда-либо подходили к Танпешу - капитан попытался уплатить дань уважения Пендлитону. Только Пендлитона там не было. Аборигены сказали, что он убил себя, и указали капитану на маленькую, покрытую цветами лужайку, где они его похоронили.
Танпеш был вторым назначением Пендлитона.
Аборигены были ох-как-дружелюбны. Он был так уверен в их дружелюбии, что не забыл оборудовать на борту обычную камеру, которая сейчас была полна сияющих атомных винтовок, игольных ружей и короткоствольных газовых автоматов. Они могли понадобиться. Люди, подобные Пендлитону, не .убивают себя, не так ли? Нет. Но иногда их убивают.
Теперь внутри кабины было почти темно, только тонкая красная линия по периметру потолка свидетельствовала, как близки они были к отправлению. Его голова была набита дремой, веки налились тяжестью так, что он понял, что очень долго не сможет их открыть.
Эккерт и он были избраны для полета на Танпеш и для расследования. Они двое, работая вместе, должны суметь выяснить, почему Пендлитон убил себя.