В последнюю долю этой секунды…
Когда лезвие врезалось в его спину, Бенни резко развернулся на месте. Неуклюжее движение, наполненное агонией, но идеальное в своем выборе. Оно использовало мощь бьющего ножа, чтобы придать силу повороту, когда Бенни взмахнул мечом между собой и братом Питером. Йоко гири, резкий боковой удар, разрубивший воздух между ними.
Вот только между ними не было достаточно места, чтобы меч прошел без препятствий.
Брат Питер был слишком близко.
Слишком близко, чтобы избежать лезвия.
Слишком близко, чтобы избежать этого момента со всей его красной правдой.
Меч провел линию через оба бицепса жнеца, через плоскую поверхность грудных мышц, ударил по кости груди, зарываясь в грудную клетку так глубоко, что она впала внутрь. Брат Питер закашлялся, когда разломанные кости совершили свою ужасную работу в его теле.
Ками катана вылетела из рук Бенни, когда момент удара был завершен. Ему удалось сделать один рефлекторный шаг назад, прежде чем боль повалила его на колени. Он упал на руки полковника Рейд, которая — как и все остальные — смотрела в безотчетном ужасе на происходящее.
Секунда пришла и ушла, а за ней последовало разрушение, которое запечатлено навсегда.
Брат Питер стоял еще мгновение. Серьезное лицо человека без морщин, который никогда не улыбался, теперь озарилось первой улыбкой. Удивленной улыбкой, когда он посмотрел на свою грудь и увидел кровавые врата, растянутые по всему его телу. Он упал на колени с такой силой, что звук удара кости о цемент был похож на выстрел.
Бенни повернулся и посмотрел на него. Их разделял всего метр, и оба они стояли на коленях.
— Ты не выиграл, — сказал брат Питер влажным и дрожащим голосом.
Послышался звук — резкий, сильный, металлический звук затвора пулемета, — и Бенни увидел Джо Леджера, истекающего кровью, с лицом серым от боли, облокачивающегося о стену. Оружие было в его руках, и дуло было направлено на остальных жнецов.
— Нет, выиграл, — сказал Бенни, и его голос звучал тверже, чем он думал. Он ожидал, что будет говорить умирающим шепотом, но свет в его голове не угасал. Еще нет.
— У нас теперь есть лекарство. Мы выиграли.
Жнец ухмыльнулся ему, и кровь хлынула у него изо рта.
— Берите свое… лекарство… посмотрите, спасет ли оно… кого-нибудь…
Его слова прерывал кашель, от которого он свалился на камни. Он перекатился и уставился на Бенни застывшими глазами, но его губы все еще двигались. Несмотря на агонию в собственном теле, Бенни подполз к нему и склонился, чтобы послушать.
— Ваши грехи… уже… оплачены… — свистящим шепотом сказал брат Питер. — Даже сейчас… святой Джон и наша… армия… подбираются к твоему… дому.
— Дому? О чем ты говоришь?
Брат Питер быстро ускользал, свет исчезал из его глаз.
— Маунтинсайд сгорит.
С улыбкой, застывшей на лице, жнец обмяк и словно облокотился на холодный камень. Бенни хотел схватить его, втряхнуть жизнь обратно в него, заставить его прожить еще мгновение, чтобы он объяснил только что сказанное.
«Маунтинсайд сгорит».
Это было безумно, невозможно. Откуда жнецы могут знать о Маунтинсайде? Потом он подумал о кусочке бумаги, найденном им, на котором было написано, сколько в Калифорнии жнецов. Две армии… в одной четыре с половиной тысячи, в другой более девятнадцати тысяч убийц. Уже в Калифорнии.
И они знали название родного города Бенни.
Он знали о Маунтинсайде.
Боже…
Как сможет его город себя защитить? И чем? Крошечная городская стража и несколько охранников забора? Хрупкий забор-рабица?
Против армии из двадцати четырех тысяч убийц?
Внезапно Бенни показалось, что он снова падает.
Он почувствовал, как чьи-то руки хватают его. Над ним нависли женщины.
Доктор Макреди.
Полковник Рейд.
Они говорили одновременно, крича, зовя его по имени, орали друг на друга.
Потом все затопил звук выстрелов.
Бенни видел, как жнецы пытались прорваться к брату Питеру, видел, как они внезапно дернулись, остановились и затанцевали, как марионетки на нитях безумца, их дерганье и прыжки казались бессмысленными. Когда они упали, их тела были изрешечены пулями, и Бенни увидел, что Лайла и Чонг смотрели друг на друга, оба на корточках, словно животные.
Он обнажил зубы, глядя на нее.
Она обнажила свои.