Красные Братья следовали за святым Джоном, когда он прошел половину расстояния между деревьями и линией забора.
И там он остановился. Его глаза жгло не так сильно, как он ожидал, и это было хорошо.
Он прождал почти пять полных минут. Он был терпеливым человеком, и это было частью драмы. Частью легенды.
Он также знал, что чем больше времени займет эта часть — чем дольше еретики в городе заставят его ждать, словно торговца у черного входа, — тем сердитее будут его жнецы. Однажды, когда его заставили ждать два часа, убийства в городе стали особенно жестокими. Возможно, и здесь будет так же. Его люди долго с трудом маршировали по пустыне и пораженным засухой землям, чтобы добраться до этих городов. Каждое мгновение лишений, каждая ноющая мышца, каждый пропущенный обед будет топливом в костре сердец тысячи жнецов, ожидающих в лесу. Людей в этом городе и так ожидал ужасный день. Но если они заставят его слишком долго ждать, они узнают, что даже ужасный день может стать намного хуже.
Наконец ворота распахнулись.
Люди начали выходить. Они не продвигались к нему, а вместо этого рассредоточились вдоль линии забора. И кроме одной фигуры посередине, на всех остальных были красные широкие пояса. Святой Джон гадал, что значат эти широкие пояса. Это была вариация белого флага?
Фигура без широкого пояса глянула на людей с каждой стороны от него, и даже с расстояния святой Джон мог увидеть, как человек делает глубокий вздох, чтобы успокоиться. Его плечи поднимались и опадали.
Потом небольшая группа начала двигаться к нему.
Через несколько шагов стало очевидно, что это не старейшины города. Не шерифы или лидеры городской стражи.
Это были дети.
Подростки.
Один мальчик шел впереди. Его волосы были коротко стрижены, и в его внешности угадывалось что-то смутно японское. Слева и немного позади шли еще двое мальчиков — один китаец, другой белый, справа три девушки — высокая с белыми волосами, очень низенькая девочка с непокорными рыжими кудрями, и совсем лысая девушка.
— Сестра Маргарет, — выдохнул один из его адъютантов.
Святой Джон внимательно осмотрел подростков. Он не знал китайского мальчика или большого светлого, как и не знал беловолосую девушку. Но рыжую он узнал. Его губа приподнялась в гневе. Она и ее парень-полуяпонец были в лесу рядом с Убежищем. Мальчик был ничем для святого, но девушка посмела оскорбить космос и назвать себя Никс — именем матери Танатоса, слава его тьме. Сначала святой Джон верил, что она действительно физическая манифестация матери его бога, и подумал, что она могла прийти во плоти, чтобы дать ему какое-то духовное испытание. Но, в конце концов, она оказалась просто грешницей, чья плоть взывала к очищению болью.
Святой Джон гладил рукоятку любимого ножа, спрятанного под складками его кофты. Его помощники ощутили его настроение и беспокойно переступали с ноги на ногу.
Когда еретики оказались в трех метрах от них, святой Джон показал на подростка с японским разрезом глаз.
— Я знаю тебя, парень.
Подросток остановился, и остальные тоже остановились в метре позади него. Кроме крупного белого мальчика и сестры Маргарет — богохульницы, предпочитающей, чтобы ее звали Бунтаркой, — на всех остальных были военного стиля бронежилеты с одинаковыми подкладками на руках и ногах. Из-за этого они были похожи на черных насекомых. Тараканов. Однако все они прятали хорошие ножи на талии и бедрах. На всех девушках были оружейные ремни. У китайца были составной лук и колчан со стрелами. Рыжая ведьма и парень-лидер держали катаны, готовясь быстро их вытащить. Китаец что-то нес в руке, рупор старого мира, который работал на батарейках. Святой Джон был слегка впечатлен — работающие батарейки были крайней редкостью.
— Покажите свои манеры, — сказал святой Джон, стягивая ткань со рта, — назовитесь.
Мальчик прочистил горло. Он изобразил формальный в азиатском стиле поклон, низкий и уважительный.
— Меня зовут Бенджамин Имура, — сказал он. — Брат Тома Имуры, самурай девяти городов, — он вытер слезы, вызванные жгучими химическими испарениями.
Святой улыбнулся и кивнул. Это были очень хороший титул и представление.
— Я святой Джон, рыцарь Клинка, главный священник Церкви Тьмы и верный слуга бога Танатоса, слава его тьме.
Мальчик снова кивнул, признавая его. Остальные последовали его примеру и тоже поклонились.