Приказы святого были точными: никого не убивать.
Стрелы, остановившие конвой, попали точно в цель. Убили лошадей, ранили всех охранников. Эффект был предсказуем. Охранники, не знавшие нападений, увидели, как их товарищи слева и справа падают на землю. Они впервые повстречали стрелы и кровь, услышали визг, крики боли и страха, и дух борьбы покинул их. Они побросали оружие и стали просить пощады. Милосердия.
Лишь у пары охранников храбрость оказалась сильнее чувства самосохранения. Или, возможно, они верили, что достаточно сильны для противостояния. Один мужчина, латиноамериканец с широкой грудью, соскочил со своей умирающий теннессийской лошади. На нем было ожерелье из свадебных лент и ружье, из которого он выстрелил в первую волну Красных Братьев. Когда карабин опустел, он уронил его, вытащил девятимиллиметровый «Глок» и убил еще восемь жнецов, прежде чем новая волна врезалась в него. Мужчина упал. Он убивал и наносил удары ножом, который забрал у одного из Красных Братьев, а когда тот застрял в груди одного жнеца, он бился голыми руками.
Святой Джон приказал жнецам взять мужчину живым.
Так они и сделали, но плоть человека, которого притащили к святому, была уже испещрена дюжиной красных врат, и одной ногой он уже стоял во тьме. Это опечалило святого Джона. Боец был тем, кто мог стать отличным Красным Братом.
Святой Джон остановился над ним, сцепив руки. Остальные выжившие были связаны. Некоторых учили манерам, необходимым, чтобы пережить интервью со святым. Их крики наполнили воздух.
— Как твое имя, брат?
Латиноамериканец злобно посмотрел на него.
— Гектор Мехико, — прорычал он.
Потом он подчеркнул это рядом ругательств на английском и испанском, от которых жнецы вокруг святого Джона побледнели.
Святой проигнорировал слова и предложения невозможных физических актов.
— Ты умираешь, — сказал он. — Тьма жаждет тебя.
Гектор Мехико плюнул кровью на ботинки святого Джона.
— Может и так, pendejo[5], но я уложил двадцать твоих парней в могилу, так что поцелуй…
Даже наблюдавшие жнецы не видели, как святой Джон достал нож. Они заметили лишь смазанное движение, а потом латиноамериканец закричал, когда кончик ножа прорезал линию на его лбу.
— Нет, — сказал святой Джон, показывая ему нож. — Бравада и оскорбления не облегчат твой путь. Ты оскорбил моего бога. У твоей истории не будет героического конца.
Гектору пришлось сжать зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.
— Только если, — спокойно сказал святой Джон, — ты не окажешь простую услугу Церкви Тьмы.
Гектор ничего не сказал.
— Укажи мне лучший и быстрейший маршрут в Маунтинсайд.
Гектор покачал головой.
— Или в любой другой город.
Тишина.
Святой Джон вздохнул и дал сигнал своим жнецам.
— Приведите другого.
Они притащили раненого испуганного молодого человека. У него были светлые волосы и веснушки, и ему не могло быть больше восемнадцати. Жнецы поставили его на колени перед Гектором.
Святой остановился над парнем с ножом в руке.
— Мне нужно узнать путь к девяти городам, — сказал он. — Мне нужен лишь один из вас, чтобы узнать его. Указавшему путь не придется провести последние часы в мольбах о смерти. Этого человека примут в Церковь Тьмы, и он станет одним из нас.
Святой вытащил нож и позволил крови капнуть на землю между Гектором и юношей.
— Кто это будет?
Гектор прохрипел.
— Не делай этого, Лонни. Будь мужчиной… больно будет недолго…
Но святой Джон прервал его.
— О нет, братья мои, будет. Будет больно очень долгое и сладкое время.
Один голос говорил, умоляя рассказать.
Другой кричал, проклиная и оскорбляя жнецов.
И все это время святой Джон улыбался.
55
Джо организовал все так, что сирены отозвали зомов, и Бенни смог пересечь ров, чтобы отправиться собирать вещи. Когда Бенни с девушками вернулись к мосту с сумками, там уже стояло четверо новых охранников. Солдаты были бледнолицыми незнакомцами, которых Бенни никогда не видел раньше.
Когда он подошел ближе, один из них, мужчина с длинным лицом и поразительно голубыми глазами, положил руку на кобуру пистолета 45-го калибра. На его лице виднелись едва заметные следы почти сошедших синяков, а фиолетовый шрам тянулся через бровь. Казалось, что на него ушло восемь швов. На его форме было написано «Перуцци». Он проигнорировал Бенни, но одарил Лайлу смертоносным взглядом.