Хоаран с тоской погладил блестящий рыбий бок, с явным подозрением посмотрел на Джина и почесал затылок. Рыба перекочевала в руки Джина, а Хоаран вытянулся на матрасе и обречённо прикрыл глаза.
— Есть хочу… — мрачно сообщил он то, что Джин и так уже знал. — Зверски. Чёрт, надо было взять с собой запас молока.
— И что ты только в нём находишь? — недовольно буркнул Джин и протянул руку. Хоаран выдернул из ножен на голени острый клинок, положил рукояткой на чужую ладонь.
— Оно вкусное, сытное и полезное. Если добавить туда клубнику, то вообще пища богов. Точно! Амброзия!
— По-моему, это извращение. Ты ещё и запиваешь свою убийственную еду молоком… Не пронесёт?
— Не дождёшься, — хмыкнул Хоаран. — Я привык. Поверь, мой желудок — такая сволочь, которая ничего врагам не отдаст. И лучше я тебе не буду говорить, что мне доводилось иногда есть, когда денег не было.
— Пару дней без еды?
Хоаран скосил на Джина глаза.
— Наивный. Месяц, два, полгода… Пара дней без еды — и ты всё ещё гордый, как горы. Потом чувство голода притупляется, но приходит слабость. А слабость — это непозволительная роскошь и прямой путь на тот свет. И тогда тебе уже не до гордости, и плевать, если застукают на помойке.
Джин растерянно смотрел на кусочки рыбы и пытался… нет, не осознать, а представить всё это. И не мог. Потому что у него всегда была еда, он не помнил ни одного голодного дня в своей жизни.
— А… Но если украсть мелочь какую на рынке?
— Очнись, какое украсть? Ты знаешь, что у нас кража — это событие, потому что редкость? Сказать, что было бы? Мне раз довелось это увидеть… На тихой улочке на крыльце одного из домов висела связка сушёных кальмаров. Наверное, я тогда был очень близок к тому, чтобы именно украсть, но всё ещё колебался. Мог бы убить за еду, но кража… это противоречило моим убеждениям — и я колебался. Идеальный был расклад, честно говоря. Всё выглядело так привлекательно: тихая улица, ни души — и кальмары… И тут внезапно на улицу вырулил какой-то парень на велосипеде. Он остановился, осмотрелся, рванул к крыльцу и захапал эту несчастную связку. Ну и тут же рванул прочь, ясное дело. Не успел отъехать и на пару метров, как кто-то закричал. Из соседнего дома выскочил мужик, погнался. Народ высыпал и из дальних домов. А навстречу вору из-за угла вышел ещё мужик с ведром воды. И этот мужик бросил ведро под колёса велосипеда. Вор полетел носом вперёд, а встать уже не успел. Его просто избивали все, кто в тот момент был на улице. И поверь мне, это была отнюдь не драка, а именно… Через пару минут примчались полицейские — они едва смогли отбить вора у разъярённой толпы. Думаю, ты понимаешь, в каком виде он был. С другой стороны, я рад, что мне не нужно переживать, если я забуду гараж закрыть. Вряд ли кто-то рискнёт что-то украсть, а если и рискнёт — далеко украденное не унесёт. Так что… если хочется есть, но еды нет, кража не покатит. Ну лишь в том случае, если возжелается покончить жизнь самоубийством.
Джин молчал, потому что не знал, что вообще сказать. Он всё ещё не мог это себе представить. Впрочем, всё это объясняло странные предпочтения Хоарана в еде. Ну и то, что он постоянно голодный, наверное.
— А потом уже наставник меня откармливал… — пробормотал Хоаран. — И я первый раз попробовал молоко. Тогда это было самое вкусное из всего, что я когда-либо пробовал.
— Мне кажется, если бы ты просто прошёлся по рынку, мило улыбаясь, тебя бы все наперебой угощали чем-нибудь вкусным.
— С какой это стати? — с недоумением уточнил Хоаран.
— Ну… почему бы и не накормить голодного симпатягу?
Хоаран фыркнул и расхохотался.
— Джин, с чего ты взял, что я тогда был симпатягой? Попробуй представить на этой груде костей, — Хоаран ткнул себя пальцем в грудь, — сорок пять кило мяса, ливера и кожи. Ну и да, включи туда же одежду. У меня никогда не возникало желания смотреться в зеркало в то время — было страшновато.
Это Джин тоже не смог представить. Хоаран и так соответствовал лишь определениям “худой” или “худощавый”, куда уж меньше-то? И… Джину одновременно хотелось узнать про Хоарана больше и не хотелось. Те картины его жизни, которые он так небрежно рисовал, не укладывались в голове. Настоящие, сюрреалистические, скрашенные насмешками над собой же и лёгкостью изложения… Это как тёмная бездонная пропасть. Глядя в неё, Джин никак не мог избавиться от чувства, что Эндзэру бесконечно далёк от него. Точнее, они оба далеки друг от друга. Хоаран знал истинную изнанку жизни, а Джин — парадный наряд. И Джин просто не мог представить себе толпу, терзающую вора, а Хоаран считал шёлковые простыни сказкой до турнира. Для Джина голодающими были те, кто не мог позволить себе что-то большее, чем простая пища, а для рыжего любое фирменное блюдо высокой стоимости было отличительным знаком зажравшихся мажоров.
И даже сейчас, когда у Хоарана пусть денег и не навалом, но достаточно, он не демонстрировал тягу к роскоши. К комфорту — да, но не к роскоши. Жадным его тоже не назвать — к деньгам он относился чуть менее, чем просто безразлично. С другой стороны, Джина бесила его манера делать покупки. Список — и вперёд по пунктам. Если чего-то в списке нет, значит, это точно не нужно. Иногда из-за этого Джине хотелось рыжего придушить.
Он рассеянно ополоснул руки в воде и посмотрел на предмет своих мрачных дум. Кажется, тот успел уснуть: глаза закрыты, а дыхание медленное и размеренное. Джин аккуратно отвёл с загорелого лба жёсткую от морской воды рыжую прядь и тронул губами висок. Желудок Хоарана голодно заворчал, и он сонно прижал ладонь к животу, свёл брови на переносице и чуть повернул голову к Джину. Или просто отреагировал на запах рыбы, что более вероятно.
Джин улыбнулся и легонько поцеловал Хоарана в кончик носа — Хоаран немедленно забавно фыркнул и попытался потереться носом о плечо. Ему оказали посильную помощь и пальцем означенный нос почесали. Ну вот, морщинка меж бровей разгладилась, и лицо приобрело лукаво-довольный вид, затем и этот оттенок исчез, черты стали спокойными и отточенными — это означало глубокий сон и запретные для Джина видения.
Наверное, Хоарану сейчас снилось его небо. Быть может. Джин не знал этого наверняка, лишь предполагал, просто в такие моменты Хоаран становился кем-то другим — любимым, желанным, но незнакомым. Такого выражения лица Джин никогда у него не видел в иное время — только в такие вот минуты. И тогда он мог смотреть на Хоарана вечно, пытаясь одновременно постичь эту тайну.
Хоаран неожиданно слегка вздрогнул и сжал ладонь в кулак, но лицо его не изменилось.
— Чего же ты хочешь? — прошептал Джин, невесомо прикоснувшись к его скуле. Хоаран что-то тихо выдохнул, но разобрать слово оказалось невозможно. Переспросить Джин не рискнул — не хотел потревожить сон. Позабыв о рыбе, он упёрся подбородком в скрещенные руки и устремил неподвижный взгляд на Хоарана. И мысленно уговаривал рыжего смотреть свой странный сон подольше, чтобы успеть насмотреться на него спящего и притягательно незнакомого.
***
Джин сладко потянулся, перевернулся на живот и потянулся снова. Сделал глубокий вдох и невольно улыбнулся, учуяв запах Хоарана, исходивший от смятых простыней. Прижавшись щекой к белой ткани, прикрыл глаза и позволил качке убаюкать себя немного — ровно настолько, чтобы не свалиться с узкой койки.
Может быть, пятница и была чёрной, зато суббота… Первая половина, конечно, выдалась насыщенная, зато субботний вечер, плавно захвативший начало воскресенья, оказался волшебным, как и воскресное утро. Полдня потом они с Хоараном откровенно валяли дурака и резвились прямо как дети, ныряли за дарами моря с фермы, грузили яхту — и в итоге отправились обратно.
Примерно на полпути Джину удалось-таки соблазнить Хоарана — тот бросил якорь и позволил увести себя в каюту. Дальше уже было не совсем ясно, кто именно и кого соблазнял, но результат полностью удовлетворил обоих.
Хоаран поднялся на палубу полчаса назад, но Джин до сих пор не остыл.
Он в который уже раз улыбнулся. Ничего, теперь можно поспать до Сеула. Хоарану он на палубе будет только мешать, если туда выползет. Впрочем, сейчас не хотелось никуда ползти, а хотелось подольше пребывать в плену неги и манящего запаха. Здесь жарковато, конечно, но не настолько, чтобы изнемогать от зноя.